Непредвиденные встречи (сборник)

Коллеги-хронофизики более осторожны в выводах, но они не знают того, что знаю я о работе хроноускорителя. А я… боюсь, что генератор хронораспада "провалился" так глубоко, что нам его уже не достать. Понимаете, на чем висит человечество? Павел вдруг почувствовал мимолетную неприязнь к этому человеку, ответственному за безопасность не только отдельного коллектива, но и, может быть, всего рода людского на Земле. - Если ваши эксперименты со временем так опасны, - тихо произнес он, - то почему вы не объявили мораторий на их проведение? - Прежде чем экспериментировать, ученые создали теорию хронопрокола, или, если хотите, "бурения времени". И до последнего опыта теория и практика сходились даже в деталях, так что ни о каком моратории речь не шла. Кстати, за нашей работой пристально следил СЭКОН [СЭКОН - отдел социального и этического контроля за опасными исследованиями в рамках Высшего Координационного Совета], а эта организация, как известно, применяет свои особые полномочия весьма успешно. - Простите, я поторопился с выводами. И все же, несмотря на расчеты, контроль и прогнозы, катастрофа произошла. Подвела техника, наука, теория? Халатность конкретного человека? - Ни то, ни другое, ни третье. Я занимаюсь хронофизикой уже сорок лет, хроноускоритель - мое детище… - Златков махнул рукой, успокаиваясь. - Вам это не нужно. Моя уверенность зиждется не только на интуиции, на и на фундаменте фактов, пусть недостаточно мощном. Катастрофа не должна была случиться. Некоторые странности натолкнули меня на мысль, что в эксперимент вмешался кто-то чужой… Но об этом мы поговорим в другой раз. Извините, меня ждут. - Начальник Центра поднялся. - Марич в курсе всех событий в лаборатории, в качестве гида он незаменим. Златков опустил голову и отошел. - Неужели вы заставили его задуматься о чем-то еще, кроме науки? - с уважением спросил незаметно подошедший Марич. - Мало кому это удается. - За что вы его не любите? - Не любите - слишком громко сказано… Скорее, мне его жаль. Он теоретик в кубе, для него существует прежде всего наука, его драгоценные, сверхоригинальные идеи, а потом все остальное. Павел промолчал. По его мнению, Златков искренне скорбел о гибели сотрудников; что касается его качеств - спешить с выводами не стоило. Инспектор прокрутил в памяти разговор с начальником Центра защиты. Больше всего его насторожила брошенная вскользь фраза о вмешательстве в эксперимент "кого-то чужого". Неужели такое возможно? Но кто мог вмешаться? По данным косморазведки в Рукаве Ориона - звездном рукаве Галактики, к которому относится и Солнце, - нет цивилизаций, достигших уровня земной. Но, может, такие цивилизации были в прошлом?.. Павел присел на свободный стул у стены зала, соображая, чем заняться в первую очередь. Ему надо было ознакомиться с отчетом об экспериментах лаборатории, начиная с момента пуска хроноускорителя, проанализировать рост энергозатрат, запросить характеристики сотрудников, а также собрать данные наблюдений за Стволом, параметры среды вокруг него, информацию о конкистадорах. Кроме того, следовало составить сводку странных фактов о работе ускорителя до катастрофы и после. И все это за один день. "Паук" не убегал, смотрел на Павла прозрачно-желтыми линзами размером с детскую ладонь, задумчиво шевелил двумя парами передних лап и словно прислушивался к словам человека. - Иди сюда, дурачок, - ласково повторил Павел. - Не бойся, ничего плохого тебе не сделают. Стоявший рядом инженер Центра Полуянов усмехнулся в усы. - Не пойдет. Эвристограммы и память у него, очевидно, стерты, работают только узлы механоинстинктов. Он не убежит, но и не подойдет. Придется оглушать радиовсплеском. Они стояли в трех километрах от белой колонны Ствола в низинке между двумя пологими холмами. По дну низинки стлался ручей с рыжей водой, кое-где на склонах сквозь корку такыра проклюнулись зеленые стрелки травы: жизнь понемногу возвращалась на черно-коричневый полигон смерти. Оба - инженер и Павел - были в прозрачных пленочных скафандрах, перепоясанных ремнями антигравов.