Непреклонные

— Узнала. В октябре того же год ко мне на набережной Невы подошёл мужик бульдожистой наружности и спросил, не хочу ли я видеть Милу Оленникову и своего сына Дениса. Ребёнок-то без отца, может, совесть у меня проснулась? А Милин папа сильно пострадал в аварии, содержать дочку не может. По взгляду мужика было видно, что он готов в ту же секунду швырнуть меня через парапет в Неву. А я — на костылях, беззубый, с пробитой головой. Пришлось сказать о выводе врачей, попросить передать это Наталье. Если не поверит, пусть справится в клинике, но меня оставит в покое. А за кольцо с костюмом я заплатил своим здоровьем. Если они меня убьют, то вообще ничего не получат. Мужик озадаченно посопел и ушёл. А через две недели в больницу, где я жил и долечивался, явилась Наталья собственной персоной. Встала передо мной на колени, поцеловала пол и попросила прощения. Сказала, что погорячилась. Приняла меня за мерзавца, который обидел Милочку. Да, мальчик у неё не от меня, это уже видно. Принесла корзину фруктов, бутылку отличного вина. Сказала, чтобы я про кольцо и костюм не вспоминал больше никогда. И что она постарается искупить свою вину делом. Сама, лично повезёт меня по врачам. Но я не должен никому говорить, как всё было, пока она жива. А Миле — вообще никогда. Я согласился, так как выбора у меня не было. Доказательств того, что хулиганов послала Наталья, я не имел, а её собственное признание было очень расплывчатым и хлипким. Так я, недоучившийся студент-медик, сделался начальником её охраны…

— С этим ясно. — Мне хотелось побыстрее прибыть на место, чтобы кошмар остался в прошлом. — Павел, Наталья считала вас своим врагом?

— По-моему, нет. Она думала, что повинную голову меч не сечёт. Ведь Непреклонная стояла передо мной на коленях, и это видела вся больница. Наталья считала, что вот тут — её враги, а вот здесь — те, кто ими быть ну никак не может. Признавала мир таким, каким создала его в своём воображении. Была уверена, что давно вернула мне долг. Конечно, без неё я никогда не сделал бы такую карьеру, не имел столько денег. Теперь у меня такие костюмы и кольца, о которых я не мог и мечтать. Кто в этом городе может похвастаться, что видел её слезы? А я мог блажить, как хотел. Мне просто некуда было деться, и я сделал вид, что принимаю условия примирения. Но на самом-то деле с замиранием сердца ждал, когда какое-нибудь покушение окончится удачно. И пусть моей карьере в таком случае угрожал крах, я продолжал ждать. В тот вечер я остался в бане с Юрием Ивановичем — мы вместе контролировали строительство бассейна. Да ещё при нас была крупная сумма денег для расчёта с рабочими. А Наталья вместе с Жамновым поехала домой. Там у неё была назначена встреча. Лёху отослала сама, со двора. Сама! Сказала, что на лестнице ей бояться нечего, хотя именно там в неё неоднократно пытались стрелять. Но это было давно. А уже долгое время угрозы не поступали. Наталья то доходила с Жамновым до двери своей квартиры, то отпускала его со двора, как тогда. Спорить с ней было бесполезно. К тому же Жамнов и сам хотел освободиться пораньше — у него брат на побывку из армии приехал.

— Петровский никого не подозревает?

У меня в голове всё перепуталось. Я представляла, что придётся выслушать ещё и Кулдошина, и обливалась холодным потом. Эту бы информацию переварить, не помешавшись!

— И Жамнов… Он ничего подозрительного во дворе не заметил?

— Подозревать здесь можно многих, но доказательств нет. Никаких. И алиби тоже нет. Думай, как хочешь. Глухо! Болото! То ли работал одиночка, то ли операция очень грамотно спланирована. Да ещё повезло им несказанно. Но я всегда верил, что от своей судьбы Наталья не уйдёт.

— И вы ни разу не встретились с Милой? — поразилась я. — Она ведь часто гостила у тёти. Говорила, что и в той бане парилась…

— Разумеется, мы с Натальей всё делали для того, чтобы Мила меня не видела. Офис службы безопасности она, конечно, не посещала…

Наш джип проехал мимо нескольких шлагбаумов и каких-то огромных хвойных деревьев. Я поняла, что это и есть тот посёлок. Кулдошины явно не бедствовали — значит, оздоровительный комплекс приносил неплохой доход. На секунду закралась мысль — а не работала ли Наталья «прачкой» при местных группировках? В бане чистенько можно отмыть денежки, и доказать что-то потом будет очень трудно.

Мощные прожекторы то и дело скользили по территории посёлка, и стёкла джипа вспыхивали золотом. Я крепче зажмуривалась, закрывалась рукой. Шестаков смотрел прямо перед собой. За стеклом Петровский и Жамнов разговаривали с кем-то по «трубе», передавая её друг другу.

Я подумала, насколько мощные финансовые потоки циркулируют в этих краях, как много могла знать покойная Наталья Лазаревна. Интересно, скольких серьёзных людей я затрону своим расследованием? Страшновато, конечно, тут работать. Одно хорошо — бандиты такого ранга сперва просят мирно выйти из игры, и только потом переходят к делу.