Неприглядная история. Как жили, любили и болели в разные эпохи

Секс был тайной: способы возбуждения приобрели невероятные воплощения. Например, в 1870-х годах в Стейлибридже Сэмюэл Паркинсон был привлечен к ответственности за выставление на продажу кондитерских изделий с изображенными на них непотребствами[126]. Так, на его кондитерских изделиях были обнаружены изображения мужчин и женщин в неприличных позах. Или, например, для английского рынка было изготовлено несколько непристойных часов, на которых механизм приводил в действие изображенных во время полового акта мужчину и женщину. Владельцу этих часов не повезло: у него их украли, а когда полиция нашла вора, то вынуждена была конфисковать предмет интерьера. Что уж говорить, например, о булавке для шарфа холостяка, содержащей секретные фотографии хорошеньких женщин – возили их из Бристоля. А за шесть шиллингов можно было научиться целоваться благодаря пособию «Все о поцелуях», содержащему 100 иллюстраций.

Ровно так же была распространена и проституция. Многим женщинам она виделась единственным доступным вариантом обеспечить себе достойную жизнь. Центром притяжения для девушек, желавших обеспечить себе жизнь, были Париж и Вена – и вторая, вопреки мифам, пользовалась большей популярностью. Однако именно в Париже периода Второй империи[127] были самые выдающиеся куртизанки. Полусвет на периферии императорского двора был пристанищем для девушек, которых маркиза де Помпадур сочла бы вульгарными, однако они без проблем находили любовников среди банкиров, финансистов, офицеров и аристократов. Приезжавшие русские великие князья и османские паши тоже не могли перед ними устоять. Пока викторианские жены придерживались своей морали, известнейшие куртизанки блистали в Париже.

Одной из них была Кора Перл[128], обязанная своим положением влиятельным покровителям, в частности молодому принцу Вильгельму Оранскому и принцу Наполеону – двоюродному брату Наполеона III. Она танцевала обнаженной на ковре из орхидей и купалась за ужином перед гостями в серебряной ванне с шампанским. Ее блеск затмевал и акцент, и минимальный словарный запас, и ее откровенность. В Лондоне тоже существовал полусвет, но он не шел ни в какое сравнение с парижским. Куртизанки не ожидали, что их примут в приличном обществе, – только некоторым из них удавалось под видом респектабельности сохранить свою честь.

Лишь по-настоящему блистательная девушка могла рассчитывать на собственный дом на бульварах Парижа. Рангом ниже стояли высококлассные бордели – амстердамский «Фонтан» был самым роскошным борделем XIX века. В нем, помимо частных комнат, находились ресторан, танцевальный зал, кафе и бильярдная, в которой девушки играли в обнаженном виде.

В европейских странах бордели на самом деле были похожи на тюрьму – особенно во Франции и Бельгии, – поскольку полицейские правила создавали почти непреодолеваемые условия для выхода из него[129]. В Берлине публичных домов не было: последние из них закрылись в 1844 году. В Лондоне в середине века также было относительно мало публичных домов. В Нью-Йорке работал ресторан Жозефины Вуд на Клинтон-Плейс, в котором трудились девушки в вечерних платьях, а единственным напитком было шампанское. Никому, кроме аристократов, не разрешалось переступать порог.

В Лондоне, в Вест-Энде, однако, располагались «дома отдыха», куда можно было привести клиента для времяпровождения. Туда же замужние женщины могли привести своего любовника.

Куртизанок можно было найти в театре или встретить в салоне – это самые распространенные места. Помимо этого, были еще игорные дома и разнообразные ночные заведения.

Рост проституции повлек за собой и рост венерических заболеваний. Невежественные мужчины могли не обращать внимания на первые симптомы и передавать заболевания проституткам, которые распространяли их дальше.