Неприятности – мое ремесло

– Вчера утром двое убийц подкатили к вашему дому, да только подготовились плоховато. Пристрелили парня, похожего на вас.

– Ничего себе! – усмехнулся Икки. – Впрочем, полиция и Синдикат выяснят правду. Расслабляться рано.

– Считаете меня полным придурком? Так и есть.

– Я считаю, что вы отлично исполнили свою работу, Марлоу.

– Какую работу?

– Чертовски ловко вывезли меня из города.

– А сами бы вы не справились?

– Я нашел помощника.

– Простофилю, поверившего в ваши басни.

Он нахмурился.

– Что-то я вас не понимаю, Марлоу. Может быть, хотите вернуть деньги? Я изрядно поиздержался.

– Как бы ни так.

– Не зарывайся, Марлоу, – тихо сказал он и вытащил пушку.

Я не шелохнулся, поскольку давно держал палец на спусковом крючке в кармане пиджака.

– Больше ты меня не проведешь. Убери свою пушку. Видно, стреляют из нее не чаще, чем в игровом автомате выпадает джек-пот.

– Ты не прав. Джек-пот иногда выпадает, иначе игровой бизнес давно прогорел бы.

– Иногда – значит почти никогда. Ладно, слушай и не перебивай.

Он ухмыльнулся. Его дантист давно ждал случая влезть ему в пасть.

– Задачка мне попалась не их легких, – сказал я, обходительный, как Фило Вэнс[84], но гораздо смышленее. – Мог ли я в принципе спасти твою шкуру? И потом, почему именно я? Постепенно я заподозрил неладное. Почему ты пришел ко мне? Синдикат не так наивен. Зачем было посылать ко мне мелкого жулика Хикона, или как его у вас кличут по четвергам? И как тертый калач вроде тебя привел хвост к моим дверям?

– Не смеши меня, Марлоу. Корчишь из себя умника, а сам не можешь отличить черного от белого. Спорим, в своей вонючей конторе ты возился с моими пятью тысячью, как кот с мышью. Небось облизал каждую купюру.

– После того, как ты тискал их своими грязными лапами? Идем дальше. Что вы хотели сказать, прислав мне карандаш? Решили напугать меня до полусмерти? Я уже сказал вашему красавчику из Вегаса: хотели бы убить – обошлись бы без церемоний. Кстати, он притащил с собой «вудсмен» двадцать второго калибра с глушителем. Пришлось объяснить ему, что он не прав. Надо отдать ему должное, он понял без лишних слов. Стал трясти своими грязными купюрами у меня перед носом. Хотел, чтобы я тебя разыскал. Холеный красавчик, а за его спиной стая грязных крыс. Женские христианские союзы и политики-подхалимы финансируют их, а они пускают денежки в рост. Теперь их не остановишь. Но они остаются все той же крысиной стаей. Нет, они никогда не ошибаются. Крысы не ошибаются. Это человеку свойственно ошибаться. Они непробиваемы и непогрешимы. Вот только с тобой у них вышла промашка.

– Что за чушь ты несешь? Закругляйся, все равно я ни черта не понял.

– Ладно, позволь я изложу все на чистейшем английском. Одного мелкого жулика с Ист-Энда угораздило связаться с мафией, с самым дальним ее эшелоном. Слыхал, что такое эшелон, Икки?

– Я в армии служил, – фыркнул он.

– Его дела продвигались, но гнильцы ему не хватало Видишь ли, он недостаточно прогнил. И решил завязать. Сбежал, сменил имя, нашел скромную работу, снял дешевую квартирку в пансионе. Откуда ему было знать, что у Синдиката везде свои люди? Кто-то донес на него. Какой-нибудь дешевый барыга, букмекер или проститутка, а то и коп. И вот боссы, попыхивая сигарами, задаются вопросом: как с ним поступить? Икки, конечно, мелкая сошка, рассуждают они. И все-таки его нужно проучить, иначе пострадает дисциплина. Послать двух громил и пусть возьмут его на карандаш. Но каких громил? Тех, что вышли в тираж. Слишком примелькались. Ненадежны. Возможно, им нравится убивать. В этом нет ничего хорошего. Настоящий убийца испытывает безразличие. Лучшие в этом деле – те, кому все равно. Поэтому те двое громил обречены, хоть и не знают об этом. А почему бы заодно не привлечь парня, на которого у боссов давно заточен зуб? Когда-то этот малый донес на бандита по имени Ларсен. Великий и ужасный Синдикат обожает подобные трюки. Смотрите, нам есть дело до какого-то частного сыщика. Исусе, нам все подвластно. Даже пальцы сосать мы умеем. Вот только нужна фальшивка.

– Братья Торри не фальшивка, – запротестовал Икки. – Они свое дело знают. Даже если ошибаются.

– Никаких ошибок! Братья Торри пришили настоящего Икки Розенштейна. А ты рекламная заставка. И теперь обвиняешься в убийстве. Только это не самое худшее. Синдикат не оставит от тебя мокрого места. Ты отработанный материал, задание ты провалил – тебе не удалось сделать из меня козла отпущения.

Его палец напрягся на курке. Я вышиб пистолет у него из руки. Пушка, которую я держал в кармане, несмотря на размер, на такой дистанции стреляет без промаха. Да и сам я сегодня не мог позволить себе промазать.

Он издал тихий стон и приложил раненый палец к губам. Я пнул его в грудь ногой. Не имею привычки церемониться с убийцами. Икки покатился по полу. Я поднял пушку и, держа его на мушке, тщательно обыскал, проверив все, а не только карманы и кобуру. Больше оружия при нем не было.

– Что ты собираешься со мной делать? – проскулил он. – Я же заплатил тебе. И немало!

– У нас обоих проблемы. Твоя – остаться в живых.