Неприкаянная

Не пришел. Приперся. Утром. Пьяный в хлам. Без денег и без оружия, но живой. Настроение у нас, конечно, из-за этого было препоганое, ибо прогуляться по городу без этого пьяницы мы не могли. Оставалось только заказывать еду в номер и ждать, пока пьянь проспится.

Не знаю, чем его поили, но проснулся он на следующее утро с жуткой головной болью. Вспомнил наш неуважаемый барон не все, а точнее, ничего не вспомнил, кроме подсевшей за его стол в трактире компании, но даже то, как они выглядели, помнил довольно смутно. Как еще в трактир смог вернуться! Лечить его я не стала, пусть терпит. Это же он не только наши деньги пропил и потерял, а еще и оружие. В обеденный зал мы спустились все втроем, решив, что больше никуда нашего «родственника» не отпустим.

В магистратуру мы направились еще через день. Маги должны быть точно уверены, что барон в своем уме и при памяти, а значит, он должен быть трезв как стеклышко. Ждать, пока нас примут, пришлось долго, очень долго. На все вопросы личный помощник чиновника, сидевший в обширной приемной, отвечал ожидавшим: «Господин маг занят. Ждите». И только после полудня через приемную вальяжно прошествовал толстый, лысый (непонятно почему, ведь маг), но очень богато одетый господин, оказавшийся долгожданным магом.

За подтверждение личности барона мы заплатили десять золотых, за новые документы для него — еще пять. За магические копии документов, подтверждающие наличие недвижимости, принадлежащей барону Шангри, еще пятнадцать. При этом спорить с господином магом, который презрительно оглядывал нас, называя сквозь зубы все эти цифры, мне вовсе не хотелось, а вот дать ему в морду хотелось очень. За признание меня дочерью, а Ангела внуком упомянутого барона мы выложили вдвое больше, чем за все остальное вместе взятое. А переоформление?..

Во владении барона осталась Долина цветов и родовая усадьба, расположенная на этих землях, а также небольшой особняк в центре столицы. Уходили мы из магистрата беднее, чем вошли, на сто двадцать золотых, но в моих руках находились документы, в которых было написано, что баронесса Миира Шангри, дочь барона Нари Шангри, девятнадцатилетняя вдова, вернувшаяся в род отца, имеет сына пяти лет, именуемого, по роду матери, Ангел Шангри. Законы королевства позволяют вдове и ее детям, не получившим наследства от почившего мужа и отца, не только самой вернуться в род своего батюшки и именоваться именем его рода, но и вписать в этот род своих детей. В будущем они имеют право наследовать все имущество рода. Магический ритуал кровного родства мы провели накануне, а потому передачу прав на владение титулом и всем движимым и недвижимым имуществом от деда к внуку мы тоже провели сразу, и никаких затруднений ни с признанием, ни с оформлением имущества у нас не возникло. Нашему «деду», с его-то пристрастиями, доверять имущество, а тем более деньги? В рабы он попал еще совсем молодым. Жизненного опыта у него нет, причем абсолютно. Он самостоятельно-то и не жил. Это как дети-инвалиды, у которых возраст тела и разума не совпадает. Вот и получается, что у меня, бедной молодой вдовы, не один сын, а два. Только один из них старый, капризный, высокомерный засранец, и воспитывать его придется более жестко и сурово, иначе накличет он беду на наши головы.

ГЛАВА 31

Все мои выводы и ожидания подтвердились вечером этого же дня. Наш дедуля рвался в город. Зачем? Ну как, в кабак. С людьми поговорить, себя показать, новым оружием похвастать и, возможно, подарить его тому, кто вежливо попросит. Выпить в компании и закусить тоже хотелось. Женщину вот тоже… Пришлось выдержать непростой разговор и самое главное, физически доказать некоторым родственникам, что отныне я и только я буду решать, когда и куда он пойдет и что будет делать. О нет… Я ему ничего не сломала, но для того чтобы он понял точно, что мое «нет» вовсе не подразумевает «да», его пришлось побить. Нехорошо, конечно, бить старого человека, но если представить на его месте глупого, упертого недоросля, то можно.

Подкрепляя свои физические доказательства словами, что жизнь и безопасность моего Ангела мне дороже, чем его, я все-таки добилась своего. Постанывая и тишком ругаясь, наш дедуля отправился спать, демонстративно отказавшись ужинать. Что он этим хотел мне доказать? Не знаю и знать не хочу. А вот обещание добавки в ответ на его стенания и пыхтение заставило его замолчать.

Рано утром, пока ребенок еще спал, я заставила Нари проснуться. Стилет, приставленный мною к его горлу, и кровь, тонким ручейком текущая по его шее, надеюсь, раз и навсегда заставят его поверить моим словам.