Непримиримые 2

Старший Шувалов демонстративно покидает комнату со своими охранниками, но сначала что-то тихо сказав Родиону. Младший дерзко оскаливается, и только. А потом вместе с Големом, Лиангом и Гризли уходит обсудить детали боя. Команда Игната жарко переговаривается с соперниками, но без агрессии, как хорошие знакомые. Посмеиваются, рассуждая, что и как будет.

Селиверстов, принимая звонок, тоже скрывается за дверью.

Впервые за долгое время свободно выдыханию и немного расслабляюсь. Чтобы себя хоть чем-то занять, иду к бару. Когда занимаю место за небольшой стойкой и хозяйничаю, собирая коктейль храбрости, за спиной раздается упреком:

— Какого хера ты везде, где я? — но тихое настолько, что сначала кажется — слух подводит.

Волнение прогуливается волной по напряженному телу. Заставляю себя оставаться холодной хотя бы внешне:

— Маньячка! Разве непонятно, преследую… — безлико, чтобы сразу понял абсурд ответа. Щедро добавляю в уже имеющийся напиток еще водки — в данную секунду осознаю, что начальная порция была скромна и ее необходимо срочно увеличить.

— Не сомневаюсь, — охриплый смешок запускает неизменную реакцию в организме, сводя с ума бедных насекомышей. Тараканы — тупеют, мурашки — борзеют, бабочки мечтают о статусе «ночные».

— Почему ты с этим ушлепком? Что-то Шувалову должна? Своего киргиза развлекаешь или меня на эмоции проверяешь?

Жадный глоток, прокашливаюсь.

— Все вместе, и в особенности последнее. Помнится, у тебя особенно крутой стояк на меня…

— Су***! — с такой небрежной нежностью, что автоматически брякаю:

— Кобель! — и опять припадаю к коктейлю.

Но насладиться напитком, а вернее опьянеть настолько, чтобы спокойно выдерживать пошлости соседа не успеваю. Передо мной оказывается пресловутый шарик из презика и, как теперь могу убедиться, не пустой, какая субстанция в нем бултыхается. Всю жидкость, попавшую в рот с последним глотком, выплевываю. Надсадно прокашливаюсь, отставляя бокал и нервно выискивая салфетку. Благо, в нижнем ящике нахожу стопку разовых полотенец.

Привожу в порядок себя, столешницу… Тряпочку кидаю в мусорку, что удобно в ногах ютится.

Спиной ощущаю жар — Селиверстов, гад такой, все никак не угомонится и не отстанет. Боюсь посмотреть ему в глаза, поэтому продолжаю подпирать животом барную стойку и якобы рассматривать участников, упорно игноря стоящего за спиной Игната.

— Вернуть хочу! — навязчиво предлагает шарик, причем чуть ли не в лицо сует. Взять не решаюсь, глазами скольжу мимо — смотрят ли на нас?

Блин! Выходка Игната не остается незамеченной. Друзья Джи Линя все видят, но так как заняты общением, особо не зацикливаются над подслушиванием нашей перепалки. Но другу доложат, как пить дать!

— Реально использованный? — морщу нос, и все же становлюсь обладательницей шарика, ведь презент настойчиво впихивают в ладонь.

— А ты проверь — лизни!

От вопиющего хамства щеки горят и зубы сводит от желания послать соседа грубее, подальше и на дольше. Еще пендаля прописать для ускорения, и оплеуху для музыкального сопровождения.

— Мой вкус еще помнишь? — шуршит интимным бархатом Игнат, разгоняя очумелых насекомышей по телу и позволяя им устроить настоящую оргазмическую групповую вакханалию.

— У меня память девичья, поэтому смутно… но, по-моему, плевалась и едва не блевала.

— Ахах, малыш, — охрипло смеется Селиверстов, — проглатывала и облизывалась.

— Не путай меня со своими шлюшками. Зуд прошел?

Повисает щекотливая пауза. Глупо полагаю, что соседа уже за спиной нет, но зря надеялась…

— Еще раз так сделаешь, — суровеет его голос, нарушив безмолвие. Щиплет за ягодицу, да так, что едва не всхлипываю от боли и унижения, но мне, чтобы не выдать чувств, приходится застыть каменным изваянием. — Воспользуюсь столь лакомым предложением и натрахаюсь вдоволь!

Не зная, куда деться, опускаю глаза и собираю новый коктейль:

— Можно подумать, до сего момента отказывался, — выговариваю обиженно, запоздало понимая, что выдаю свои чувства.

— Ревнуешь? — в голосе соседа проскальзывает теплая надежда.

— Не смеши, — тихо шиплю, стараясь уколоть как можно больнее. — Было бы кого…

— Не ревнуй, — нежно, — но на ус мотай, — строже.

— Вот еще! — давлюсь негодованием. — Плевать мне, с кем ты…

— Я предупредил, — мрачно, с угрозой. — А чтобы проверить, насколько тебе плевать, фотоотчет сделаю и пришлю.

— Больной! — угрюмо и пристыженно.

— Зато честный в своих желаниях, а ты, малыш, жуткая лгунья стала. До меня поздно дошло, что трусики твои влажными были. Кровь? Неа… Закономерно появился вопрос, откуда влага, если в тебе тампон?

Напрягаюсь, будто воришка, пойманный на краже.

— А что не так? Женская уловка… и ведь сработала…

— Тебя в данный момент спасает то, что в комнате люди, а так бы я тебя уже имел, прогнув на стойку, — чеканит с таким пылом, будто уже хозяйничает во мне, подчиняя звериному ритму страсти. Нарочито медленно втягивает мой запах, так плотоядно и чувственно, что забываю дышать.