Непримиримые 2

Лучше уж замереть и привыкнуть к одной боли, чем телепаться и причинять все более мучительную. Но нет!!! Я же ЧЕЛОВЕК — гордое животное, верующее до последнего на лучший исход. Бьюсь об стену — а вдруг! Гребу против течения — авось! Бегу по лезвию… была не была.

Но сейчас я уже борюсь не столь за победу, сколь пытаюсь продаться дороже. Лианг любит дорогое, любит самое лучшее и достойное… Достойное ЕГО. Сыграть на обратном не получится — скорее он меня раздавит и отдаст на поругание в бордель.

Ему нравится играть. Владеть полностью. Безраздельно… Подавлять и ощущать свою значимость. Вот он это и делает — проникает во все сферы моей жизни, просачивается во все уголки, но не для того, чтобы стать частью, а чтобы иметь тотальный контроль…

Боюсь, ему это удастся. Дело времени. Проекты, спорт, личная составная. Джи Линь пересытился обычными отношениям и эмоциями, поэтому ищет остроты и бури.

И чтобы притупить бдительность Лианга и отвести от Игната подозрения, я ее дам. Знаю, что накажет, но накажет, получая удовольствие…

Кому-то покажется странным и недопустимым в отношениях насилие, но я… смирилась с мыслью, что Джи Линь необычный мужчина, и его пристрастия довольно своеобразны. Наклонности к некоторым забавам интимного характера.

Видимо, уложив в свое время в голове странности Лианга, я не так сильно опешила, когда Игнат проявил агрессию во время секса… Я, конечно, испугалась, была возмущена, но ведь… допустила следующую связь. Значит, приняла, поняла, простила…

Джи Линь не хуже, не лучше… если что — потерплю.

Битву можно слить, главное выстоять войну!..

Мысль испаряется — меня без лишней деликатности дергают за шкварник и в следующую секунду впечатывают в стену в каком-то затененном уголке универа, да так, что душа едва из тела не выпрыгивает.

Журнал смачно ухает на пол, как и рюкзак…

Часть 4 Глава 58 (Ломко выходить из роли дурака, в которую так долго и упорно вживался…)

Ира

— Поговорим? — Околдовывает серость уничижающих глаз.

— Чокнулся? — брыкаюсь, точно марионетка, подвешенная на гвоздь.

— Цыц сказал, — недобро, но мягко-внушительно. — Хочу разобраться, какого х*** причина твоей мумификации сидела за столом Вирзина и бога из себя строила? Да и вообще, какого х***, он приехал?

— К незначительной роли бога Лианг привык с детства, это врожденное, чего не скажешь о вас, ваше сиятельство, — нахожу достаточно яда для соседа. — А снизошел до меня… догадайтесь, вы же непростительно умны и редкостно красивы.

— Ему ты нужна? — риторически. Сам спрашивает, сам уже знает ответ. — Вы вместе или нет?

Надменно поджимаю губы. Лихорадочно соображаю, как выкрутиться из щекотливой ситуации.

— Тогда на хрена все игры, что у вас происходят? — не выдерживает тишины Игнат, как-то по своему истолковав мое молчание. — Шумахер… калмык… турнир, спонсорство…

— Это не твоего ума дело, братик. Руки умыл, спасибо и на этом. Дальше сама разберусь.

— Какого хрена происходит? — рычит Игнат, игнорируя мои слова, в порыве чувств слегка прикладывая об стену.

— Ауч-ауч, — взвываю, пинаясь рьянее. — Пусти, идиот!!!

Ладонью «швах» мне рот затыкает, а другой ловко за зад придерживает и между ног моих протискивается.

— Зажигалочка, — подпирая меня собой, шуршит бархатно, но с угрозой, — я достиг того порога сумасшествия, когда нам нужно поговорить. Наедине. Без десятка твоих поклонников, женихов и оголтелой толпы фанатов. В той позе, которая меня устроит, — добавляет значимо, но ждет, с тоской и надеждой. Глаза в глаза.

Прям в душу… очередным выстрелом блядского взгляда, только теперь не бах — поражая наповал, а проникая расщепительным ядом, разжижающим мой мозг, заволакивая дурманом очаровательной и ранимой брутальности.

Таю, словно кролик под гипнозом удава, правда уже у него в желудке.

Нервно киваю — согласна.

Ладонь перекочевывает на шею и нежно так, предостерегающе сдавливает, при этом оглаживая большим пальцем кожу в районе артерии.

— Сели… верстов, — глотаю воздух, чудом обретая дар речи, хотя в спине до сих пор неприятная боль расползается, — ты совсем жахнулся башкой? — к стыду ощущаю пожар в животе.

— Есть такое, — с горечью, сверля злобным взглядом. — Поэтому лучше не брыкайся, я себя плохо контролирую.

— Да ни фига ты себя не контролируешь! — тоже выхожу из себя от гнева, возмущения и обиды. — То матами, то оскорблениями, то вульгарными предложениями, то об стенку… Хуже неандертальца.

— И-и-ирк, — опасливо вибрирует голос соседа рот в рот на такой интимной частоте душевной муки, что всхлипываю. Даже губами непроизвольно ловлю его дыхание и звуковые колебания, растворяясь от экстаза.

А вот и бах — сосед лбом в мой утыкается, а я, как дура, в немом оцепенении подвешена на стену и подперта Игнатом. Сердце заходится диким темпом, желая покинуть бренное тело, даже глохну от гулкого боя. Дыхание такое резвое, словно на скачках участвую.