Непримиримые 2

Сердце долбится в груди отчаянно и мощно, перед глазами соседка и ее отчужденность…

Ее ледяная… обжигающая отчужденность!

Шикарный зад, льнущий к моей ладони. Ноги, крепко обвившие меня, точно хомут бочку. Дрожащие руки, судорожно вцепившиеся в мои волосы и требовательно-притягивающие с таким отчаяньем, что лучше бы выдрала к хер*** собачьим. Крупная грудь, по которой дико оголодал, с нагло торчащими сосками, выпирающими через ткань футболки. Манящие губы, ловящие мое дыхание и слова, взгляд, мутнеющий в момент пика похоти.

Бл**!!! Точно обухом по голове — прозреваю.

Она меня опять, как сопливого пацана, трахнула пустыми словами.

Вот же су***!!!

Развела как лоха, а я повелся.

И все от ревности гнилой! От слепой злобы! Болезненного желания…

Покидаю уединение и ускоренным шагом иду за Иркой. Она явно пытается быть холодной и не показаться торопливой. Но мой ход быстрее, нагоняю уже на площадке с лестницами на этажи.

Равняюсь, Королек так сжимается, что журнал сейчас в себя вдавит, костяшки пальцев белеют.

Размашисто спускаюсь, будто дела нет до соседки, теперь уже снизившей скорость, явно пропуская меня.

Оборачиваюсь несколькими ступенями ниже и прежде, чем она успевает отшатнуться, дергаю за талию к себе:

— У тебя почти получилось, малыш, — глаза в глаза, а губами по ее коже царапаю, сражаясь с невообразимым желанием отметины багровые оставить.

Млять! Кончить, но и Зажигалку довести.

— Почти?! — неровно всхлипывает соседка, дрожа, как лист на ветру. В голосе паника, смятение, обреченность.

Чтобы уж наверняка убедиться в своей правоте, жадно глотаю Иркин стон и без деликатности сминаю мягкие губы своими. То ли жую, то ли сосу, то ли вгрызаюсь, но, пиз***, меня накрывает. Очертания реальности тотчас размазываются, лишь эмоции, что рождает близость с девчонкой, яркими всполохами мир окрашивают.

Красные, белые, желтые кляксы…

Ослепляют.

И, бл***, не хочу прозрения!!!

А Ирка податливо ластится ко мне. Блаженно стенает в рот и от вибрации ее голоса меня снова прошибает ударной волной желания.

Рычу с мукой и болью, что опять в паху застревает.

Королек свободной рукой так судорожно вцепляется в мой загривок, что выть от счастья хочется… И секса хочется. Бурного, расчетливого и спермогонючего. В пару толчков пар спустить, и по новой, пока не опустошусь и не рухну от бессилия.

— Ага, — через силу отрываюсь, с трудом контролируя порыв заняться сексом прямо здесь. А это из миссии «неудержимо желаемо», если учесть ответную реакцию Ирки — она мой рассудок в клочья рвет, безотчетно ко мне обратно подается, словно попадает в магнитное поле и не может отлепиться.

Что и требуется доказать — она играет в равнодушие. Только зачем?

— Но если тебе нужно, чтобы я оставался в стороне, — меня переклинивает, аж пальцы сводит от внутренней борьбы между желанием разодрать всю одежду на Ирке и овладеть Зажигалочкой, припечатав к стене, — и разумом — отпустить, пусть немедля сбегает, пока хоть как-то себя стопорю. Удерживаю Ирку за затылок, не позволяя отстраниться: — Пока ты играешься с другими…

Ирка явно не в себе — взгляд дурной, потерянный. Моргает суматошно. Кивает часто и коротко:

— Нужно… — глухо и с надрывом, словно я, наконец, понимаю то, что она пытается донести.

— Расскажешь? — не давлю, я терпелив и правда хочу понять.

— Нет, — шепчет виновато. Меня затапливает ярость. — Но прошу, — мягкий тон, нежность во взгляде, трепет руки, что оглаживает мою щеку, — дай мне время. Разобраться в себе, с учебой, лабораторией, турниром…

Как преданный щенок, получивший долгожданную ласку, поддаюсь вниманию и целую теплую ладошку, где и как успеваю.

— И тогда?.. — обрывок очередной мысли, которую толком не сформулировал, но обязан озвучить.

— Будет проще, — странное заключение настораживает и заставляет очнуться от чар соседки.

— И что это значит? — отрезвление не приносит облегчения — лишь вводит в очередной ступор.

— Мне пора идти! — холодеет Королек, ловко толкает в плечо. Ощущая пустоту за спиной, безотчетно взмахиваю руками и, избегая падения, соскакиваю на сплошную площадку между лестничными пролетами.

Ирка ускоряется: легкими шажочками перебирает ступени, но уже на середине последнего пролета, тормозит:

— Спасибо, что заступился за мой проект.

— Да пошла ты! — шикаю беззлобно, до скрипа зубов понимая, насколько отравлен Корольком и что с большим рвением сейчас бы упивался ее страстью и млел от самоотдачи, на которую способна лишь эта стерва.

— Мне мое детище дороже. Если придется бороться, я тебя уничтожу. И поверь, о чести тут речи не пойдет. Будет необходимость — спалю твою лабораторию и все опытные образцы, — едва не кончаю от счастья, что могу с Корольком быть тварью, подонком и упорно воевать до последнего… вздоха. Ну или по крайней мере она мне позволяет хоть словами ее клевать и дразнить. Если бы не это, что бы от меня и мужской гордости уже осталось?

Она моя! Строптивая коза! Стерва, не ведущаяся на провокации, но умеющая игнором завести с пол-оборота, как ни одна любовница до нее!