Непримиримые 2

Сижу, уверенный, что представление для меня спецом разыграно, Ксения ждет от меня бурной реакции, заверений, что она права.

«Я помираю от любви… Подскажи, как мне быть? Что делать?..»

Жду, я тоже не пальцем сделан.

Но когда Ксения просит официантку принести счет, уточняю:

— Это все? Я услышал самое важное?

— Ну да, — безлико кивает Бравина. — Обсудили очень важные тезисы. Мой бюст — не по тебе. Я рисую диваны. Ты глупый и слепой. Я полная идиотка, страдающая хронической формой самообмана в желании осчастливить подругу несчастьем. Спасибо, что приехал. Вода за мой счет, — натянуто улыбается, поглядывая на приближающуюся к столу официантку.

Я терпелив. Играет Бравина… До последнего в это верю. Ксения обычно болтушка и эмоционистка. Мы когда играли — она меня травила своей энергией. А сейчас…

Она бурлит и вот-вот взорвется, но зараза терпит. С деланным спокойствием глядит на счет. Из сумочки кошелек выуживает, из него пять сот рублей.

— Нужна! — секунду не соображаю, кто ляпает, а когда доходит, что я, сглатываю. и наконец отпиваю воды, хотя с момента, как стакан поставили на стол, ни разу к нему не притронулся.

Бравина шумно выдыхает. Ей тоже явно не по себе.

Рывком забираю книжку с белой полоской чека. Кладу рядом с собой, пристально глядя на знакомую. Ксения крутит в руке деньги, цыкает своим мыслям, убирает купюру обратно. Еще секунду молчит, будто в сомнениях.

— Мне не нужно делать одолжение. Это не моя жизнь.

— Я не делаю, я слушаю. Просто не готов, чтобы ко мне в душу лезли, а ты… еще и гадишь. Поверь, — руки на стол, пальцы в замок, глаза в глаза: — Никто лучше меня — меня не знает.

— Знать — мало, пора… взрослеть.

— Я над этим работаю, — киваю ровно.

— Надеюсь. Если тебе действительно Иришка нужна, — чуть погодя, — у меня есть очень важная информация, — Бравина выуживает свой модный телефон и демонстративно выключает. Кладет между нами на стол.

Намек понятен — если будет важно, лучше чтобы не прерывали. Выуживаю свой, а там уже на экране мигает — несколько сообщений о пропущенных звонках и смс.

— И эта информация хоть как-то объяснит ПМСное поведение Королька?

— Более чем.

Жму кнопку, и телефон усыпает. Пальцем прокатываю по столешнице к мобильному Ксении.

— Я расскажу, — более мягко, но не менее серьезно. — Но ты сам непоследователен. То пусть уходит, то заполучу… Сам ведешь себя, как баба с ПМС.

— Потому что раздрай Ирки передается мне. Это заразно.

— Ок, но ты пообещай, что перестанешь ее уничтожать!

— А я ее уничтожаю?

— Ты вносишь полный хаос и раздрай в жизнь, откуда сам ушел.

Теряя выдержку, вновь откидываюсь на спинку дивана. Пальцами отбиваю ритм по столу:

— Хочу уточнить, — небольшая пауза, — она тебе все рассказывала о нас и наших отношениях?

— Местами. Кусками… — заминка, Ксения подбирает слова. — Иришка не из тех, кто будет подробно о личном говорить. Но основные моменты мне известны.

— Значит, ты в курсе, почему я ушел? Она тебе причину озвучила? Или как у нее принято — размазала ситуацию, извратив до неузнаваемости?

— Сказала, — мрачнеет знакомая. — Размазню тоже добавила, но я Ирчика давно знаю, поэтому, как мне кажется, более правильно уловила суть, чем она пыталась донести. Верст, в данной ситуации мне неважно, кто прав, а кто не прав — тут решающее — «Сложная ситуация Иришки» и «Ты ушел»! Я не осуждаю — не мое это, но хочу, чтобы ты запомнил этот момент, потому что твой уход стал чертой, от которой Ирина оттолкнулась в построении дальнейших отношений с тобой.

— И что ж она постель чертой не выбрала? — хмыкаю едко.

— Потому что только ты отношения постелью измеряешь, — колюче рассуждает Ксения. — А для Иры — это эмоции, которых она боится, и всячески избегает, а злость и обида из-за того, что ты ушел, даже толком не поговорив, взяла за основу. Ей так проще.

— И ты говоришь МНЕ взрослеть нужно?

— Все же тебе, — кисло морщит Ксения. — Девушка имеет право на небольшие странности, а мужчина — нет. Кто-то обязан быть предельно собран и последователен, а такая, как Иришка… — Бравина затягивает странный на первый взгляд разговор, смысл которого улавливаю не сразу, но когда все чаще мелькают неприятные мне имена Лианг и Родион, забываю обо всем вокруг. И чем дольше слушаю, тем больше история начинает казаться розыгрышем и бредом нескольких человек разом. Просто один — был бы не в состоянии такое придумать. По крайней мере, на трезвую голову и в светлой памяти.

Как минимум, группа и, скорее всего, в наркотическом угаре.

Некоторое время тону безмолвно, и чем больше на меня выливается информации, тем злостнее в мозгу дятлом колотится мысль: «Бежать на х*** от блондинок! И плевать, что Бравина — брюнетка! Все до единой — безмозглые курицы!»

Когда Ксения делает передышки, я себя тоже пинаю — дух перевести, чтобы на следующий запал знакомой хватило, иначе сорвусь. А я, вроде как, мужчина, и должен, по словам той же самой Бравиной, отличаться умом и сообразительностью. Вопросами не засыпаю потому, что наводящих столько, что их количество перестало в моей распухшей башке помещаться.