Непрошеная повесть

Мне не хотелось долго оставаться в столице; решив на сей раз уж непременно выполнить давнишний свой обет – закончить переписку сутры Кэгон, начатую в прошлом году, я снова отправилась в храм Ацута. Я проводила ночь в бдении, когда около полуночи над храмом вспыхнуло пламя. Легко представить себе шум и переполох, поднявшийся среди служителей храма. Огонь так и не удалось погасить – уж не потому ли, что сам бог наслал тот огонь, смертные были не в силах его одолеть?

В один миг храм вознесся ввысь, к небесам, обратившись в бесплотный дым. Когда рассвело, сбежались умельцы-плотники, дабы заново отстроить святыню, ставшую пеплом.

Старший жрец обошел пожарище. Среди строений храма имелся павильон – его называли Неоткрываемым; в эру богов его собственноручно построил Ямато Такэру, сам некоторое время там пребывавший. Что ж оказалось?

Рядом с еще дымившимся каменным основанием стоял деревянный лакированный ларец шириной в один, а длиною в четыре сяку. Удивленные люди сбежались взглянуть на это чудо. Старший жрец, особенно угодный божеству, приблизившись, взял ларец, чуть приоткрыл, взглянул и сказал:

– В красных парчовых ножнах хранится здесь нечто, очевидно священный меч! – и с этими словами, открыв Павильон Меча, поставил туда ларец.

Но вот что самое удивительное – в ларце оказалось послание, уцелевшее в пламени. Я слышала, как это послание читали вслух. Оно гласило:

«Бог сего храма, Ямато Такэру, родился в десятом году после восшествия на престол императора Кёйко. Император повелел ему усмирить варваров эбису на востоке страны. Перед тем как отправиться в край Адзума, на восток, Ямато Такэру пришел в храм Исэ проститься с великой богиней Аматэрасу, и оракул великой богини возвестил: „В прошлом, до рождения в облике человека, ты был великим богом Сусаноо. Одолев восьмиглавого змея в краю Идзумо, ты извлек из его хребта сей меч и преподнес мне. Ныне возвращаю его тебе вместе с ножнами. Обнажи его, если жизни твоей будет грозить опасность!“ С этими словами ему вручили меч и парчовые ножны. В краю Суруга, в охотничьих угодьях, на равнине Микарино, враги пустили в поле огонь, чтобы погубить Ямато Такэру. Внезапно меч, которым он был опоясан, сам собой выскочил из ножен и пошел косить траву на все четыре стороны. Ямато Такэру достал лежавший в ножнах кремень, высек огонь, пламя побежало на врагов, помрачило им взор, и они погибли, все до единого. С тех пор это поле называют Якидзуно – Горелое, а меч получил название Коси-трава»³⁹.

Я слушала, как читали это послание, вспомнила вещий сон, некогда мне приснившийся, и душу охватил благоговейный восторг.

В обстановке суматохи и треволнений, причиненных пожаром, невозможно было спокойно трудиться над перепиской сутры, и я решила отправиться к святилищу великой богини Аматэрасу в Исэ, воспользовавшись удобной морской переправой Цусима.

Было начало четвертой луны, деревья покрылись зеленой листвой, вид был чудесный.

Прежде всего я пошла к Внешнему храму. Здесь, в Ямада-но-хара, роща криптомерий и впрямь вызывала желание дождаться первого кукования кукушки, как писал о том Сайгё:

Пусть не слышно еще
твоих песен в тени криптомерий —
я тебя подожду,
о кукушка, в роще зеленой
подле храма Ямада-но-хара!

Я увидела большое здание, предназначенное для жрецов разных рангов, перед началом богослужения они совершали здесь обряд очищения. Мне говорили, что в храмы Исэ не допускают буддийских монахов и монахинь в их черных рясах, и потому, не зная, как быть, я спросила, где и как мне поклониться богине?

– Вы можете пройти до вторых ворот и в большой двор за воротами… – сказал один из жрецов.

Все кругом выглядело очень величественно. Из помещения вышло несколько человек, судя по одежде, это были жрецы.

– Откуда вы? – обратились они ко мне.

– Я пришла из столицы в поисках благодати… – ответила я.

– Вообще-то, буддийская ряса не должна бывать здесь, – сказали они. – Но вы, как видно, устали, поэтому боги простят нас… – Меня пригласили войти в дом и обошлись со мной на редкость приветливо и любезно.

– Пойдемте, я покажу вам храм. Внутрь входить запрещается, но вы сможете поклониться богине издали, – сказал один из жрецов.

Мы прошли к священному пруду, над которым склонились ветви вековых криптомерий, здесь жрец торжественно совершил обряд очищения и удалился, держа в руках ритуальный священный жезл. «Увы, душа моя так греховна, что вряд ли этот обряд способен ее очистить…» – с грустью думала я.

Перед тем как уйти к себе, в маленькую хижину неподалеку от храма, которую мне удалось отыскать, я спросила, кто тот добрый человек, который сопровождал меня.

– Меня зовут Юкитада, я третий помощник главного жреца, в моем ведении находится все хозяйство храма, – ответил один из моих собеседников. – А тот, кто сопровождал вас к священному пруду, – Цунэёси, младший сын первого помощника.