Нераскрытая самость

Таким образом, психиатра волей-неволей вызывают на мировую арену, дабы задать ему вопросы, которые прежде всего касаются самой интимной и скрытой стороны жизни индивида и в конечном счете являются прямым следствием Zeitgeist[18]. Из-за своей личной симптоматики этот материал обычно считается «невротическим» – и справедливо, ибо он состоит из инфантильных фантазий, которые плохо согласуются с содержимым взрослой психики и, как следствие, вытесняются моральным суждением (если вообще достигают сознания). Большинство фантазий такого рода по самой природе вещей не проникают в сознание ни в какой форме. По меньшей мере, крайне маловероятно, что некогда они осознавались, но затем были сознательно вытеснены. Скорее, они присутствовали с самого начала или, во всяком случае, возникли бессознательно и сохранялись в этом состоянии до тех пор, пока вмешательство психолога не позволило им переступить порог сознания. Активация бессознательных фантазий – это процесс, который происходит, когда сознание оказывается в ситуации дистресса. Будь это не так, фантазии возникали бы нормальным образом и не вызывали бы невротических расстройств. В действительности же фантазии такого рода принадлежат к миру детства и порождают нарушения только тогда, когда преждевременно усиливаются аномальными условиями сознательной жизни. Это особенно вероятно, когда неблагоприятное влияние исходит от родителей, отравляя атмосферу и вызывая конфликты, нарушающие психическое равновесие ребенка.

Когда невроз развивается у взрослого, он вновь погружается в фантазийный мир детства. Возникает соблазн истолковать невроз каузально, как следствие инфантильных фантазий. Впрочем, это не объясняет, почему фантазии не оказывали никакого патологического действия в промежуточный период. Патологический эффект наблюдается только тогда, когда индивид сталкивается с ситуацией, которую не может разрешить с помощью сознания. Вытекающий из этого застой в развитии личности открывает шлюз для инфантильных фантазий, которые, несомненно, дремлют в каждом, но не проявляют никакой активности до тех пор, пока сознательная личность беспрепятственно движется по избранному ею пути. Достигнув определенного уровня интенсивности, фантазии начинают прорываться в сознание и вызывают конфликтную ситуацию. Именно этот конфликт – расщепление на две личности с разными характерами – и ощущает пациент. Однако эта диссоциация была подготовлена в бессознательном много раньше, когда энергия, вытекающая из сознания (по причине неиспользования), усилила отрицательные качества бессознательного, и в особенности инфантильные черты личности.

Нормальные фантазии ребенка, в сущности, не что иное, как воображение инстинктов и как таковые могут считаться тренировкой будущей сознательной деятельности. Отсюда следует, что в корне фантазий невротика, хотя и подвергшихся патологическим изменениям и, возможно, извращенных в результате энергетической регрессии, лежит нормальный инстинкт, отличительной чертой которого является адаптированность. Невротическое заболевание всегда подразумевает неадаптивное изменение и искажение нормальной динамики, а также присущего ей «воображения». Что касается динамики и формы, то инстинкты чрезвычайно консервативны и древни. Для разума их форма предстает как образ, выражающий природу инстинктивного импульса наглядно и конкретно, подобно картине. Если бы мы могли заглянуть в психику юкковой моли, например, мы бы обнаружили в ней паттерн представлений нуминозного или завораживающего характера, который не только заставляет моль осуществлять опыление юкки, но и помогает ей «распознать» соответствующие обстоятельства. Инстинкт может [19]быть чем угодно, но только не слепым и неопределенным импульсом, ибо он тонко настроен на определенную внешнюю ситуацию и приспособлен к ней. Именно это последнее обстоятельство и придает ему его специфическую и неизменную форму. Как инстинкт первичен и наследственен, так и его форма извечна, или архетипична. Она даже древнее и консервативнее, чем форма тела.

Эти биологические соображения, естественно, применимы и к Homo sapiens, который подчиняется законам общей биологии, хотя обладает сознанием, волей и разумом. Тот факт, что наша сознательная деятельность уходит своими корнями в инстинкт и черпает из него не только свой динамизм, но и основные черты своих идеаторных форм, имеет такое же значение для психологии человека, как и для всех других представителей животного царства. Человеческое познание преимущественно состоит в постоянной адаптации первичных идей, данных нам a priori. Последние нуждаются в определенных модификациях, поскольку в своем первоначальном виде годятся для архаического образа жизни, но не удовлетворяют требованиям специфически дифференцированной среды. Дабы сохранить приток инстинктивного динамизма в нашу жизнь, что абсолютно необходимо для нашего существования, требуется преобразовать эти архетипические формы в идеи, отвечающие современным условиям.