Нерассказанная история США. Новая глава 2012–2018

С тех пор российские лидеры начали восстанавливать экономические связи с КНДР, одновременно поддерживая дружественные отношения с Южной Кореей в рамках более широкой стратегии по развитию российского Дальнего Востока. Россия объявила о планах к 2020 году в 10 раз увеличить товарооборот с Северной Кореей. В 2015 году Россия создала Деловой совет Россия — КНДР при Торгово-промышленной палате Российской Федерации. Россия также запланировала несколько крупных проектов в области энергетики и транспорта на Корейском полуострове, включающих оба корейских государства. Развитие этих проектов тормозил статус страны-изгоя Северной Кореи и ее недружественные отношения с южным соседом[181].

Государственный визит в Москву президента Мун Чжэ Ина в июне 2018 года, первый визит главы Южной Кореи в Россию с 1999 года, укрепил связи и заложил основу для будущего экономического сотрудничества трех стран. Путин и Мун решили к 2020 году довести уровень туризма до миллиона человек, а товарооборот до 30 миллиардов долларов. Среди проектов, получивших новую жизнь вследствие недавних событий, были давно задуманный газопровод из России в Южную Корею через КНДР и Северный шелковый путь, соединяющий весь Корейский полуостров с самой длинной железной дорогой в мире — Транссибирской магистралью. Мун сказал в Государственной думе: «При постоянном мире на Корейском полуострове, надеюсь, Транссибирская магистраль дойдет до южного портового города Пусана, где я вырос»[182].

Однако дорога вперед не будет легкой. Демократы продолжали высмеивать самодовольные заявления Трампа о том, что Северная Корея больше не представляет ядерной угрозы. Болтон настаивал на том, чтобы Северная Корея ликвидировала ядерное и все другое оружие массового уничтожения в течение года, хотя Помпео дал Северу два с половиной года, а большинство экспертов посчитали, что на это потребуется от шести до пятнадцати лет. Скептики из разведывательного сообщества слили доклады в NBC News, утверждая, что Север увеличивает производство ядерного топлива. Wall Street Journal вступила в общий хор сообщением, что Северная Корея расширяет завод по производству ракет. В классическом стиле неопределенной и в высшей степени подозрительной журналистики Washington Post озаглавила одну грубую передовицу «Северная Корея замышляет обмануть США по ядерной программе». Депутат от штата Калифорния, член Демократической партии Тэд Лью, один из тех, кому следовало бы лучше разбираться в деле, написал в Twitter: «Теперь мы знаем о существовании „совершенно точного свидетельства“, что Ким Чен Ын нас обманывает»[183].

В конце августа стало ясно, что победное ликование Трампа вследствие Сингапурского саммита на самом деле было преждевременным. Путь вперед обещал быть сложным, как и предсказывали скептики, иной раз с явной радостью. Проблемы ожидаемо последовали. США требовали, чтобы Северная Корея первой предприняла конкретные шаги по денуклеаризации, раскрывая детали своих ядерной и ракетной программ. КНДР настаивала на том, чтобы Соединенные Штаты первыми продемонстрировали честность намерений, заключив мирный договор. Президент Мун, к недовольству многих американских влиятельных лиц, самостоятельно продвигался вперед собственными усилиями по примирению, но его руки связывали по-прежнему ограниченный суверенитет страны и нежелание окончательно порывать с США. Трамп, в разгар торговой войны с Китаем, ополчился на китайцев за то, что они оказывают недостаточное давление на своих северокорейских союзников. Ссылаясь на неудовлетворительный прогресс и враждебное письмо от высокопоставленного чиновника КНДР, Трамп после консультаций с Болтоном отменил запланированную поездку Помпео в Северную Корею всего за несколько часов до отлета госсекретаря. Об этой поездке объявили только накануне, Болтон выступал против нее с самого начала. На следующей неделе Джеймс Мэттис, который вместе с Болтоном настаивал на том, что первый шаг должна сделать Северная Корея, объявил, что США рассматривают вопрос о возобновлении военных учений на Корейском полуострове, тех самых, которые Трамп совсем недавно называл «провокационными». Возвращение к конфронтации 2017 года, которое представлялось очень отдаленной перспективой почти всю первую половину 2018 года, неожиданно показалось вероятным, если не реальным[184].