Неравноценный обмен (СИ)

Цзинь Гуанъяо принял показавшееся сперва удачным решение переместиться подальше от места намечающейся катастрофы — и на него почти сразу налетели суетящиеся слуги. Несколько мгновений на его лицо смотрели, не узнавая, а затем схватили и поволокли в совсем не нужном направлении. Темная пульсация такой знакомой ненависти с каждым шагом становилась все сильнее и сильнее, и Цзинь Гуанъяо попытался вырваться, чтобы избежать опасной встречи. Однако держали его крепко, и никого не интересовало, что они волокут человека на верную гибель.

Руку дагэ Цзинь Гуанъяо узнал сразу. Собственно, первым делом он и уставился на нее, а вовсе не на иссушенный труп на полу. Его совершенно не взволновали обвинения взвинченной тетки Мо Сюаньюя: если рука дагэ учует его душу в этом теле, то ни до какого суда и тем более казни дело не дойдет.

— Эй, ты вообще не слушаешь меня? — визгливо возмутилась госпожа Мо. — Всегда был ненормальным, а теперь сдурел окончательно!

Но Цзинь Гуанъяо не мог отвести глаз от левой руки ее мужа. Та совсем не подходила хлипкому мужчине ни по длине, ни по мощности, но отчего-то никто в зале этого пока не замечал. Лишь один из учеников Гусу Лань, догадавшись проследить за испуганным и напряженным взглядом Цзинь Гуанъяо, понимающе выдохнул.

Он кивнул на господина Мо остальным адептам, и те подобрались.

— Вины вашего племянника в произошедшем нет, — вклинившись в гневный монолог госпожи Мо, заявил наблюдательный юноша. — Пока мы сражались с лютыми мертвецами, сюда проникла еще одна темная тварь…

— Это он! Это он призвал ее сюда! — госпожа Мо обвиняюще ткнула в Гуанъяо пальцем, и тот невольно попятился.

Дагэ он, разумеется, не призывал, однако к появлению этого чудовища свою руку Цзинь Гуанъяо приложил. Но к счастью, знал об это лишь он сам. К тому же внимание окружающих привлек второй юноша из Ланей, издавший вдруг вопль:

— Да вот же он!

Наклонившись, парнишка, чересчур растрепанный для всегда собранных адептов Гусу Лань, выдернул за торчащий из рукава иссушенного трупа кончик флага, призывающего духов.

— Наш шестой флаг! — заявил юноша, взмахивая вновь обретенной вещью. — Я же говорил, что его кто-то украл с крыши!

— Мой сын не вор! — тут же возмутилась госпожа Мо, и у Цзинь Гуанъяо наконец сдали нервы.

— Да потом разберетесь со своими флагами и воровством! — выкрикнул он. — Посмотрите на…

Но призыв его запоздал. Господин Мо осел на пол, отощав еще сильнее и скукожившись, будто пролежал трупом уже длительное время. На месте его левой руки лишь осел пустой рукав.

— Где… — заозирались было юноши, а взгляд Цзинь Гуанъяо сам собой уткнулся в искомое.

Один из слуг, высокий жилистый парень с глумливым лицом, шел уже прямо к нему, и левая рука, гораздо длиннее правой, угрожающе покачивалась на ходу. Цзинь Гуанъяо попятился, а затем и вовсе выскочил во двор. Остальные почему-то сочли это за пример, и тоже ломанулись следом.

«Он меня узнал! — в панике думал Цзинь Гуанъяо, перепрыгивая через порог и ласточкой вылетая во двор. — Дагэ меня узнал!»

Но ни простые люди, уже явно жалевшие, что сбежались на шум в доме Мо, ни юные заклинатели этого, казалось, еще не поняли. Для них это по-прежнему был злобный дух, крушащий все вокруг и набрасывающийся на кого попало.

Один из юных адептов вспомнил о том, что давно пора выпустить сигнальный огонь. С тем, что происходило в деревне Мо, ученикам справиться было не под силу. В темное небо взмыли серебристые искры с голубым отливом. Это, несомненно, обнадежило бы Цзинь Гуанъяо, если бы он не помнил, с каким напором и ураганной стремительностью умел действовать дагэ.

Даже если это была всего лишь одна его рука.

Вот и сейчас уже и слуга упал замертво, а рука переместилась на кого-то еще. Цзинь Гуанъяо встревоженно озирался, но в беспорядочной толпе у него не получалось почувствовать правильное направление. Он понимал, что это страх сбивает его с толку, но все равно никак не мог заставить себя сосредоточиться.

Дагэ воистину был неугомонен! Был таким при жизни, остался таким, когда стал трупом, и даже по частям никак не мог усидеть, точнее, упокоиться на одном месте! А ведь Цзинь Гуанъяо так хорошо запрятал все по разным, максимально удаленным друг от друга местам. Позаботился подыскать для этих частей самые темные места, где буквально фонтанирующая злоба терялась на общем фоне. Цзинь Гуанъяо понимал, что сейчас отнюдь не лучшее время для размышлений, но только они и не давали ему окончательно погрузиться в пучины паники.

Выбралась рука сама или ей помогли? Если первое, то, как только он вернется в собственное тело — если вернется, — необходимо поскорее проверить остальные места. Сбежала одна рука — может сбежать и все остальное. Пожалуй, следовало не лениться, а накромсать кусочки поменьше. Сюэ Ян, кажется, и вовсе предлагал прокрутить фарш — ну вот чего стоило согласиться? Фарш уж точно не может прийти ни по чью душу. А если каким-то чудом и сможет…

Цзинь Гуанъяо зажмурился и, помотав головой, проклял свое богатое воображение. Летающий за ним по пятам лютый фарш не успокаивал совершенно.