Неравноценный обмен (СИ)

Однако его приготовления оказались напрасными. Вместо большой двери распахнулась маленькая дверца внизу, такая, куда не протиснулась бы даже собака. Цзинь Гуанъяо ничего не оставалось, как, усилием воли поборов разочарование, втянуть к себе две плошки. Небольшую — с жидкой похлебкой, и совсем крохотную — с пустым пресным рисом, к которому не полагалось даже палочек.

Цзинь Гуанъяо вздохнул и покорно принялся за обед. Еда ожидаемо оказалась мало того, что безвкусной, так еще и весьма погано приготовленной. Невольно вспоминались Облачные Глубины: там еда тоже неизменно была аскетичной, однако готовили ее все же качественно. И рис, и овощи были отборными сами по себе, и обрабатывали их тоже очень бережно. Впрочем, Яо всегда втайне подозревал, что Лани, по крайней мере, клановая верхушка, все же позволяет себе мясо. Он не мог поверить, что без него возможно вымахать такими великанами и нарастить такую мускулатуру. Из уважения к Лань Сичэню Цзинь Гуанъяо никогда не заводил разговоров на подобные темы и свои подозрения хранил при себе.

И все же, несмотря на отвратительный вкус, принесенная ему еда закончилась слишком быстро. Цзинь Гуанъяо с сожалением покрутил в руке простенькую деревянную ложку с тонким черенком. А потом, подумав, вынул из своего пучка не менее скромную шпильку.

Подойдя к двери, он склонился над тем местом, где держалась щеколда. Дверь была старой, рассохшейся, и местами доски прилегали друг к другу совсем неплотно, а между собственно дверью и косяком и вовсе виднелся немаленький зазор. В холода из него, наверняка, ужасно сквозило, но сейчас он был Цзинь Гуанъяо как раз на руку. Он осторожно пропихнул в зазор черенок от ложки и шпильку, повернул их под углом друг к другу и к щеколде… И вскоре сумел сдвинуть ее с места.

Втыкая шпильку обратно к себе в пучок, Цзинь Гуанъяо позволил себе короткую торжествующую ухмылку. В Знойном Дворце ему довелось взломать немало замков — правда, там арсенал его инструментов был повнушительнее… Но главным все же оставались руки. Пусть кисти Мо Сюаньюя были не такими гибкими, а пальцы — не столь тонкими, все же его руки были достаточно ловкими и изящными, чтобы овладеть искусством взлома.

Цзинь Гуанъяо выскользнул за дверь и, прикрыв ее за собой, аккуратно задвинул щеколду. Плошки он уже выпихнул через маленькую дверцу наружу, чтобы никому не взбрело в голову ломиться за ними внутрь. До вечера еще оставалось какое-то время, и Цзинь Гуанъяо решил потратить его на выяснение обстановки.

Для Цзинь Гуанъяо не впервой приходилось становиться почти невидимкой. И в Знойном Дворце, и долгое время в Башне Золотого Карпа ему приходилось совмещать, казалось бы, несовместимое: быть необходимым, но при этом не мозолить без нужды глаза. И потому Цзинь Гуанъяо в совершенстве овладел искусством передвигаться бесшумно, сливаясь со стенами и не привлекая внимания. К тому же он сообразил, что его братца если и видели вне пределов его лачуги, то всегда сильно накрашенного. Сейчас же его лицо было тщательно умыто, а волосы, вместо по-ланьлински вызывающего хвоста Мо Сюаньюя, он очень аккуратно собрал в простонародный пучок.

Никем не замечаемый, Цзинь Гуанъяо тенью скользил по двору. То тут, то там до него доносились обрывки сплетен, и очень скоро он выяснил, что деревня Мо подверглась нападению неизвестного монстра. Тот настолько взволновал местных жителей, что госпожа Мо — тетка Сюаньюя, как понял Цзинь Гуанъяо, — не поскупилась призвать на помощь заклинателей из именитого клана. Оставалось только надеяться, что не из Ланьлин Цзинь: Мо Сюаньюй был изгнан несколько лет назад, но оставил после о себе достаточно яркие воспоминания. Цзинь Гуанъяо не хотел получить по шее только за то, что оказался сейчас не в том теле.

Вскоре заклинатели, принимаемые госпожой Мо, вышли из господского дома, и Цзинь Гуанъяо облегченно выдохнул: не его орден. Однако почти после этого напрягся, ибо белоснежные одежды и лобные ленты в комплекте с ними выдавали адептов Гусу Лань. На какое-то мгновение Цзинь Гуанъяо даже вообразил, что вот-вот увидит Лань Сичэня.

Но, разумеется, главы ордена Лань среди адептов не было. Мелкий монстр в захолустной деревеньке — это совершенно не то, чем стал бы заниматься глава великого ордена. Это работа для простых адептов, возможно даже, для старших учеников. Цзинь Гуанъяо пригляделся повнимательнее и убедился, что не ошибся в своих суждениях. «Господа заклинатели» оказались совсем юными, лишь года на три, от силы на четыре постарше А-Лина.