Неравноценный обмен (СИ)

Однако Мо Сюаньюй не знал о столь прекрасном завершении ритуала, и потому попросил лишь о мести. Он вздохнул еще раз, а затем задумчиво повел носом.

Душераздирающе пахло пионами. Запах, конечно, сам по себе приятный, но у Мо Сюаньюя он рождал неприятные ассоциации. Именно пионами с подвалов и до крыш пропахла Башня Золотого Карпа, и потому они неизменно навевали тоску. Там, в далеком пионном прошлом остались и сытая жизнь, и сносное — по сравнению с деревней Мо — обращение, и, главное, прекрасный и удивительный Яо-гэ.

Что-то крутилось на окраине сознания, но Мо Сюаньюй, погруженный в свои воспоминания о прежних временах, даже и не думал ухватить эту мысль за хвост. Он даже не заметил, как двери тихонько распахнулись, и встрепенулся лишь тогда, когда в комнату с поклонами вошли слуги, неся с собой умывальные принадлежности и расшитые золотом одежды.

Стройными голосами они приветствовали его, а Мо Сюаньюй почти с ужасом уставился на так хорошо знакомые ему золотистые ханьфу. Уж форму слуг ордена Цзинь он никогда не забудет!

— Глава ордена, что-то не так? — осторожно поинтересовался один из слуг.

Руки Мо Сюаньюя отчаянно вцепились в покрывало. Никогда еще его мозг не работал с такой скоростью. Глава ордена? Но ведь глава ордена Ланьлин Цзинь — Цзинь Гуанъяо! Яо-гэ, такой желанный и такой недоступный! Взгляд Мо Сюаньюя упал на кисти, сминающие покрывало. Это руки Яо-гэ? Те, что он так мечтал целовать, медленно и нежно, палец за пальцем? А тот член, на котором лежала его, то есть совсем не его рука, это тот самый, который…

— Глава ордена? — в голосе слуги теперь настолько отчетливо читалась тревога, что Мо Сюаньюй уловил ее даже через собственную панику.

Он не мог, просто не мог стать Яо-гэ!

Но уж слуги-то должны хорошо знать своего господина? Яо-гэ уже более десяти лет возглавляет орден Цзинь, его лицо знакомо всем и каждому в Башне Золотого Карпа. Слуги вряд ли перепутали бы его с кем-нибудь другим.

— Д-да!.. — не к месту выпалил Мо Сюаньюй и вскочил с кровати.

Его прогнали за то, что он стремился обладать телом Яо-гэ, — что же с ним сделают, если узнают, что он его и вовсе захватил? Надо ни в коем случае не вызвать подозрений, надо вести себя так, как обычно вел себя Яо-гэ. Не то чтобы Мо Сюаньюй, конечно, знал, что тот делал сразу после пробуждения, — но раз слуги принесли воду и одежды, то, наверное, следовало умыться и одеться?

План провалился еще до того, как начал воплощаться в жизнь. Как оказалось, кровать главы Цзинь располагалась на небольшом возвышении, которого Мо Сюаньюй не разглядел. Оступившись, он почти навернулся, однако его успели подхватить сразу несколько рук.

— Глава ордена, вам нехорошо? — окружили Мо Сюаньюя взволнованные голоса.

И не только голоса.

Мо Сюаньюй пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть в лица столпившихся вокруг него людей. Небо, какой же Яо-гэ маленький! Раньше, при взгляде со стороны, это безумно умиляло, однако сейчас ощущения были не самые уютные. Внутри все сжалось в испуганный комок, и ноги снова подогнулись.

Прежде чем Мо Сюаньюй придумал хоть какой-нибудь ответ, его аккуратно водрузили обратно на кровать.

— Насколько все плохо? Надо ли позвать целителя? Может, вам стоит отдохнуть? — посыпались наперебой вопросы, и Мо Сюаньюй едва не взвыл.

Целитель ему точно был без надобности — вдруг сумеет распознать чужую душу в этом теле? Но вот за предлог остаться в своих покоях и никуда не выходить уцепиться стоило. Мо Сюаньюй медленно поднял трясущуюся — от страха, даже притворяться не пришлось! — руку ко лбу и вздохнул.

— Не нужно целителя, — произнес он, одновременно прислушиваясь к своему голосу. Действительно, как у Яо-гэ! Изнутри тела он звучал немного по-другому, но и тембр, и интонации вполне угадывались. — Однако голова и правда кружится… Я чувствую себя усталым.

— Глава ордена очень много работает, — подобострастно склонился старший из слуг. — Встает всегда ни свет ни заря, а ложится далеко за полночь. Ничего удивительного, что глава ордена совершенно измучился.

Мо Сюаньюй постарался улыбнуться. Улыбка у Яо-гэ неизменно выглядела очаровательной, и надо было быть наичерствейшим человеком, чтобы не растаять от нее. Однако, видимо, он слишком волновался, ибо от того, что изобразило его лицо, слуги дружно вздрогнули.

— Главе ордена совершенно необходимо отдохнуть, — высказал явно общее мнение старший слуга.

Яо-гэ наверняка бы с этим поспорил — он был тем еще трудоголиком, — однако Мо Сюаньюй в душе возликовал. Все-таки удача не окончательно от него отвернулась!

— Да, пожалуй, — пробормотал он, вытягиваясь на кровати и позволяя снова укрыть себя узорчатым покрывалом. — Я отдохну немного. Вы все можете идти.

Слуги с поклонами удалились. Стоило дверям за ними беззвучно сомкнуться, как Мо Сюаньюй снова скатился с кровати. Когда его взгляд, лихорадочно скользящий по комнате, уткнулся в высокое зеркало, он возликовал. Наконец-то можно по-нормальному осмотреть нового себя целиком! Подскочив к зеркалу, Мо Сюаньюй уставился на свое отражение.