Неразменный рубль

– Я не пил в тот день, хорошо помню. Да и тогда у меня ещё не было такой привычки, – возразил гинеколог. – Я ещё Антоху домой отвозил, вот он нажрался.

– Тогда можно выдвинуть только одну догадку, – пожал плечами Артём. – У книги выросли ноги, и она сама залезла в сумку. Типи-топ, типи-топ, – бизнесмен изобразил пальцами ноги, идущие по столу.

– Тётка Агафья обмолвилась, что книга живая, – сказал доктор. – Так что не удивлюсь.

34. Трагедия полиглота

В это самое время в далёкой африканской стране наш знакомый проводник – тёзка великого политика, подал продавцу в супермаркете местные деньги, то ли коричневые, то ли зелёные.

– Сдачу оставь детишкам, – сказал он великодушно на местном наречии.

Подхватил пакет с покупками и повернулся, чтобы уйти. Неожиданно откуда-то вынырнули двое штатских и подхватили негритоса своими чёрными руками под чёрные ручки.

– Пройдёмте, – сказал на ломаном английском один.

– В чём дело? – на языке Шекспира завозмущался Уинстон. – По какому праву!?

– Сэр, вы обвиняетесь в сбыте фальшивых денег, – произнёс другой. – Мы из Интерпола, не сопротивляйтесь. Будет только хуже.

* * *

Спустя три дня заросший колючей щетиной африканец сидел в железной клетке для подсудимых, в зале суда. Рядом находился неизменный адвокат в сером костюме.

– …помог бежать русскому арестанту, – говорила судья-негритянка на местном наречии. – По совокупности преступлений, я приговариваю Уинстона Льюиса Джонса к двадцати годам лишения свободы, без права досрочного освобождения. Приговор понятен, осуждённый?

– Ваша честь! – закричал бедный полиглот. – Я ни в чём не виноват! Это всё русский! Он расплатился со мной этими долларами! А про его побег я узнал из газет!

– Приговор понятен, – утвердительно сказала судья. – Он может быть обжалован в установленный законом срок. Процесс окончен, – она стукнула молотком.

– Мужайтесь, Уинстон, – вымолвил адвокат.

– Вы не знаете, мистер Смит, куда меня собираются отправить? – спросил бывший гид и переводчик.

– Скорее всего, в тюрьму номер шесть, на севере страны, – объяснил защитник. – Известна больше под названием «Людоедка». Закон очень строг к фальшивомонетчикам и всех обвинённых в этом преступлении отправляют туда. Зря вы связались с сумасшедшим русским! Мне искренне жаль!

Осужденному надели наручники, и повели прочь из зала судебных заседаний. Юрист сочувственно смотрел вслед.

35. Круглый стол на троих: окончание

– Ты, правда, можешь её читать? – спросил Барин, подтягивая к себе книгу.

– Могу, только когда один остаюсь. При свидетелях она идёт в отказ, – ответил Андрей Васильевич. – Кстати, Барин, тётка Агафья очень поразилась, услышав твою фамилию. Я думаю, к ней захаживал твой дед.

– Ты думаешь, он тоже…

– Возможно, – кивнул Бутербродов. – Не зря ходили слухи, что он общается с Сатаной. Помнишь, очкарик?

Антон утвердительно кивнул.

– Может, у твоего деда сохранились какие-нибудь записи? Типа архивные бумаги? – предположил гинеколог.

– Ничего. – Барин открыл книгу. – Во всяком случае, в усадьбе я ничего не нашёл. Слушай, Андрюха! – его глаза загорелись. – Что здесь написано? Какими словами и всё такое? Расскажи!

– Даже не мечтай, – ответил врач, покосившись на книжку. – Если книга изъявит желание с тобой пообщаться, не отвертишься. Уж поверь.

Барин захлопнул книгу, отодвинул от себя.

– Давайте попробуем её сжечь в камине, – продолжил Бутербродов, – и разойдёмся по домам. С утра каждый займется своим заданием, а вечером вновь здесь соберёмся и решим, как, вообще, действовать.

Друзья поднялись из-за стола.

– Очкарик, бери книгу, как самый стойкий, и иди впереди, чтобы мы могли тебя видеть, – скомандовал Андрей.

Халюкин сгрёб книжку, троица вышла из комнаты в направлении кабинета.

36. Барин Артём Михайлович

К коттеджу на двух хозяев подъехала голубая «девятка» с зажженными фарами.

– До завтра, Бу, – Антон протянул руку.

– Счастливо, Антоха, – гинеколог с размаху шлёпнул по ладони друга. Вылез из машины и направился к дому.

Он не был здесь два года. Окна Андрюхиного дома встречали своего хозяина темнотой. В окнах у соседки тоже не было ни искорки.

Мутноватый лунный свет змеился по земле, оставляя неяркие блики на всём, что он освещал.

Бутербродов нашарил под козырьком крыши ключ, отворил дверь, ступил на веранду. Рука потянулась к выключателю, вспыхнула лампочка. Тотчас что-то мягкое и пушистое, с воплем, бросилось ему на грудь. Андрей от неожиданности выгнулся назад, схватил это «что-то» и стал отдирать от себя. Его усилия увенчались успехом, он вытянул руки. Испуг с лица моментально исчез, на нём появилось удивление, затем нежность.

– Кысенька, это ты! – врач прижал дымчатого кота к груди. – Мой маленький! – стал поглаживать, кот замурлыкал. – Взгляд упал на кучу соломы и тряпок в углу. – Ты здесь живёшь? Ах ты, бедный! Пойдём домой.

Бутербродов распахнул внутреннюю дверь, включил свет в кухне и гостиной. Присел на диван, лаская кота.