Нереальная реальность: Тайна треугольника (СИ)

Куском доски я сгребла осколки подальше, подожгла ещё два канделябра, пропитывая каюту живым светом, и наконец отыскала сапоги. В уцелевших стёклах проявилось моё отражение, и взгляд против воли уставился на него. Верхняя юбка — мокрая и тяжёлая — опала к ногам, я спустила верх сорочки и медленно поднесла руку к шее, где чернел синяк в форме каблука. Пальцы скользнули ниже, к каменному рогу у соединения ключиц, затем по рёбрам, как по ступенькам, к области сердца. Я точно не знала, что хотела увидеть, но отсутствие шрама от пули — что на груди, что на спине — вызвало неуместную грусть, будто потерялось дорогое украшение. На деле невидимые следы Тайника были куда заметнее, чем те, которых не осталось на коже. Мне не следовало долго разглядывать ссадины на теле, порезы и кровоподтёки на рёбрах, чтобы не вспоминать о ноющей боли и не гадать, заработала ли я перелом. Но измученное отражение, больше похожее на проявившегося призрака, упорно тянуло на себя внимание. В «век прогресса» я бы уже давно лежала на диване с компрессом на голове в ожидании «скорой», что никак не хочет ехать, и прописывала в мыслях основные пункты завещания, а тут только ухмыльнулась: «Ну, по крайней мере, жива».

До самого утра я просидела на верхней ступени трапа, что вёл с полуюта, периодически отвлекаясь на поскрипывание штурвала за спиной. Мозг работал неохотно, будто мыслительный механизм потонул в густом желе, и потому шестерёнки проворачивались с огромным трудом. Джек, при всём уровне рома в его организме, основную мысль вывел верную: чтобы починить «Жемчужину» нужны средства, чтобы заполучить средства — корабль, а для судна — нужны деньги. Поначалу это и правда казалось бесконечным кругом ада. Я вновь и вновь перебирала в голове различные варианты, но все они разбивались вдребезги, стоило только вспомнить, что мы в испанских водах, в окружении испанских портов. К тому же, если мистер Гиббс был прав, местные жители довольно скоро могли довести до ненужных ушей, что у них тут на приколе пиратский корабль — и уже неважно, что корабль этот топил и британские суда.

С рассветом и без того мрачное настроение поблекло до серых тонов. Поднимавшиеся над лесом лучи солнца обрисовывали печальное зрелище: куда проще было сказать, что на «Чёрной Жемчужине» уцелело, чем перебрать то, что нуждалось в ремонте. Задирать голову к мачтам я побоялась. Верхнюю палубу покрывал плотный слой пепла, большая часть парусов и такелажа превратилась в изодранные лохмотья, что сгодились бы для пакли. Орудий на опердеке не осталось. Было слышно, как скребёт киль по дну и ему отзывается вода из трюма.

— Да, подруга, — похлопала я ладонью по доскам палубы, — неслабо тебя потрепало…

Я закрыла лицо руками. Вновь подступило явственное желание сдаться, бросить всё на произвол судьбы или хотя бы дождаться того, кому это по силам. Но затем слух уловил голоса, что приносил ветер. Я только плотнее прижала ладони к лицу в надежде спрятаться, как в домик. Но трюк не вышел.

В сходном безрадостном молчании команда «Жемчужины» и я встретили друг друга сомневающимися взглядами. «И только?» — пронеслось в голове, когда моряки выжидательно уставились на меня. Глаза невольно скользнули к штормтрапу в поисках ещё кого-то. Стало сразу понятно, что именно имел в виду Гиббс под словами: «Это будет несложно». Помимо старпома, на палубе собралось ещё одиннадцать человек. Я медленно обводила всех взглядом, теребя подол юбки. Только тогда мелькнула мысль, что стоило всё-таки отыскать верх для платья, а не щеголять в сорочке. Пираты не скрывали скептичного настроя да и собрались, наверное, только благодаря хорошо подвешенному языку Джошами Гиббса.

— Что ж… — наконец заставила себя выдавить я, поднимаясь. Тут же аукнулась боль в рёбрах, так что я едва не скатилась кубарем по ступеням. Голос звучал едва слышно.

На меня глядели суровые лица с холодными взглядами. Сильные фигуры куда больше походили на мраморные статуи, чем на готовых к диалогу людей. Взгляд скользнул в сторону капитанского мостика. Интересно, как много раз Джек Воробей обращался к своим людям с него? Сколько раз смело (пусть даже только снаружи) встречал сомнение и неодобрение? Что помогало ему в такие минуты по-настоящему почувствовать себя капитаном, предводителем? Я вспоминала, как Джек говорил в карцере о том, что не намерен сдаваться, и в тот момент вряд ли вообще планировал кого-то воодушевлять. Просто делился тем, во что верил. Или, быть может, даже старался заставить себя поверить в собственные слова?..

Я подошла к перилам мостика и обвела всех собравшихся твёрдым взглядом. С нами остались двое моряков со «Странника» — это поразило меня и придало уверенности.