Нереальная реальность: Тайна треугольника (СИ)

— А если нет, не отмоемся от позора до самой смерти, которая, к слову, не заставит себя ждать. — Было ясно видно: окрылённая лёгкими победами команда не разделяет моего скептицизма. — В любом случае, мистер Гиббс, вы здесь главный.

Старпом помрачнел, почуяв на плечах тяжесть принимаемого решения, но спорить с настроениями команды не стал. Мне осталось только готовиться к чётко отрепетированной пьесе. «Сизый лунь» пошёл на сближение, в трюме закоптил чёрный дым, поднялся флаг с просьбой о помощи. Я скребла ногтем рукоять шпаги, с неудовольствием ощущая, как по телу расползается страх. Такого раньше не бывало. Когда пираты готовы были перебираться в засаду за борт, а с брига подали сигнал, что идут на помощь, я вскрикнула:

— Отставить! — В меня упёрлись возмущённые взгляды. Я спрыгнула с планшира и направилась к мостику. — Тушить огонь! Коста, уводите судно! — Поднялся несогласный гул. Капитан шхуны рассеяно засуетился, не зная, куда себя деть. — Коста! — прикрикнула я. — Возьмите на левый борт и живо отсюда! — Кто-то со злостью зашвырнул саблю. — Мистер Гиббс, просигнальте, что у нас всё в порядке.

Бриг ушёл своим путём, ничего не заподозрив. На мне горело невидимое клеймо труса. Разочарованная команда не удовольствовалась объяснением, что захватывать бриг со шхуны слишком рискованно. Каждый пират считал своим долгом оскорбиться на то, что я засомневалась в их умениях, потому остаток дня пришлось коротать в одиночестве. Даже будучи «изгнанной из приличного общества», я чувствовала себя куда спокойнее, чем когда готовилась с этим самым обществом брать на абордаж заведомо сильного противника.

И всё же умиротворение моё длилось недолго: до утра следующего дня. Сидя на корме, мы с Гиббсом вернулись к обсуждению возможного ограбления банка, что обыкновенно занимало свободное время. Но что в таверне, что на корабле умозаключения сводились к одному и тому же: нужно нечто более изобретательное, чем дерзкий приём лобовой атаки.

— Вижу парус! Прямо по курсу!

На линии горизонта, как на канате, балансировал крошечный корабль, что шёл точно навстречу. Когда парусник увеличился достаточно, чтобы можно было разглядеть людей на его борту, я нехотя раздвинула линзы подзорной трубы: и без того невооружённый глаз определил, что судно крупное, а значит, нам не по зубам.

— Усы кракена!.. — выдохнула я, едва не выронив трубу. Затем вновь поднесла к глазам, скрупулёзным взглядом устремляясь к мужской фигуре на капитанском мостике. — Твою ж за ногу! — От моего восклицания проснулся даже дремлющий в тени парусов на баке матрос.

— Что случилось, мисс? Кто это? — забеспокоился мистер Гиббс, увидев, как сжались кулаки до побеления.

— Я не знаю, — скорее прорычала, чем ответила я, а потом обернулась к старпому, тыкая в приближающийся бриг: — Но он был с Анжеликой! На её корабле!

Мистер Гиббс отвернулся к кораблю, а я вновь приникла к глазку трубы.

— А что сейчас? Она там?

— Не знаю. Не вижу её. Но это же не тот корабль. Но его я узнала, узнала!

Почти месяц минул со встречи у архипелага Искателей. Мы вынуждено скитались в испанских водах, и я не упускала возможности спрашивать у встречных капитанов о «La Presciencia de Dios» — «Божьем Предвиденье», — и каждый встречный капитан отрицательно качал головой. Теперь, после стольких дней пусть и пассивных, но поисков наконец объявился достоверный знак, а потому все здравые взвешенные размышления отступили перед кипятящей кровь решимостью — той самой, что ещё вчера обуревала пиратов и мне была непонятна. Я вцепилась руками в волосы, понимая, что не имею права упустить такой шанс, но при этом совершенно не знаю, как поступить.

— Знаете, если позволите, — вклинился в наш с боцманом и старпомом спор капитан Коста, — я бы хотел предложить кое-что… — Он опасливо оглянулся на команду. — Правда, не знаю, не всем это придётся по душе.

— Выкладывай!..

Испанский бриг с коричневато-красными бортами шёл точно навстречу «Сизому луню», с которого непрерывно звучал сигнал: «Пираты в плену». Мистер Джошами Гиббс без устали взмахивал флажками, двое матросов убирали паруса грот-мачты, а капитан Серхио Коста вцепился в рулевой рычаг как в спасительную соломинку. Остальные девять человек (считая меня) были привязаны вокруг мачты, цепляли на лица безрадостные маски и готовились сыпать проклятьями. У обоих бортов стояли бочки, блестя жирными рыбьими тушками, под которыми скрывались абордажные сабли, топорики и «кошки». Я не могла ни на чём сосредоточиться, время тянулось мучительно медленно, оттягивая решающий момент и заставляя изнывать от ожидания. Хотелось действовать, а приходилось шумно сопеть.