Нерон. Император Рима

Появлялись и другие самозванцы, спекулировавшие на вере народа, что Нерон жив. Но время шло, и он превратился в сверхъестественное, вечно молодое существо, которое однажды вернется, не тронутое временем. Например, Дион Хризостом, писавший во времена царствования императора Траяна (98—117), упоминает Нерона два или три раза и пишет: «Даже в это время людям по-прежнему хотелось, чтобы Нерон был жив, и большинство даже в эти дни верило, что он жив». Мы приводим эту редко упоминаемую фразу для тех, кто сомневается в нашем утверждении, что история так сильно оклеветала Нерона, что общепринятое представление о нем является не чем иным, как карикатурой.

В заключение было бы полезно коротко обсудить имеющиеся у нас источники информации о Нероне.

Поэт Лукан, племянник Сенеки, написал свою знаменитую Pharsalia («Фарсалия» – поэма о гражданской войне между Цезарем и Помпеем. – Пер.) в годы, предшествовавшие большому заговору 65 года. Но хотя в ней содержится значительная доля нелепой лести в адрес императора, совершенно бесполезной для нас, она переходит в завуалированные оскорбления, причиной которых была ссора автора с императором. Из нее трудно почерпнуть что-то помимо того, что поначалу автор был очарован Нероном, но потом стал испытывать к нему неприязнь. Поэт-эпиграммист Марциал, который двадцатитрехлетним молодым человеком жил в Риме в течение последнего года (или около того) жизни Нерона, ничего не говорит ни за, ни против императора, кроме того, что, следуя трактовке Лукана, называет его «жестоким».

Важным источником информации, из которого мы приводили обширные цитаты, является трагедия «Октавия», авторство которой, как уже было сказано, традиционно приписывают Сенеке. Весьма вероятно, она была написана через несколько лет после смерти Нерона Куриацием Матерном по материалам, оставленным Сенекой. Этому произведению уделяется слишком мало внимания и как замечательной пьесе, и как ценному источнику исторического материала, ибо, хотя она не отличается особыми поэтическими достоинствами, в ней с большим сочувствием и беспристрастностью показаны мысли и взгляды Нерона, Октавии, Поппеи и Сенеки. И несмотря на то, что Октавия обличает Нерона как жестокого тирана и предполагаемого убийцу Британника, его собственные реплики раскрывают его как достойного понимания правителя, старающегося защитить любимую женщину от неуемной ненависти Октавии.

Одним из наиболее важных для нас авторов является еврей Иосиф Флавий, который явно занимал значимое положение, позволявшее разобраться в происходящем. В 63 году в возрасте 26 лет он поехал в Рим, чтобы просить за нескольких своих соплеменников, которых отправили туда на суд. В Риме ему посчастливилось познакомиться с евреем-актером по имени Алитурий, который очень полюбился и вызывал восхищение у Нерона и его жены Поппеи. Он представил Иосифа императрице и, возможно, императору, в результате чего Нерон любезно простил находившихся в заключении евреев, а Поппея в знак уважения подарила их молодому адвокату красивый подарок. Впоследствии Иосиф был личным другом императоров Веспасиана, Тита и Домициана и прожил значительную часть своей жизни в Риме, где у него была масса возможностей слышать, что говорили – в особенности в придворных кругах – о покойном императоре Нероне.

К сожалению, в его сочинениях содержатся лишь краткие ссылки на эту тему. В своем труде «Иудейская война», опубликованном около 75 года, примерно через семь лет после смерти Нерона, он довольно сочувственно отзывается об этом трагическом событии, с явным удовлетворением говоря, что те, кто был его причиной, со временем понесли наказание. Вину за плохое управление он возлагает на «негодных» агентов императора. Также он приводит следующее оправдание действий Нерона: «Во многих вопросах Нерон вел себя как человек, ставший неуравновешенным из-за чрезмерного количества удовольствий и богатств, которыми наслаждался, в силу чего использовал свою удачу во вред другим… Под конец он был так глуп, что стал актером в театре». Иосиф предполагал, что Нерон виновен в убийстве Британника, и писал, что он убил также свою мать Агриппину и других людей, состоявших с ним в близком родстве. Однако следует заметить, что все это писалось в царствование Веспасиана, который плохо относился к памяти Нерона.

В 93 году, через двадцать пять лет после смерти Нерона, Иосиф Флавий опубликовал свое сочинение «Иудейские древности», но теперь на троне был Домициан, хорошо относившийся к Нерону, и Иосиф имел возможность писать то, что думал. Он рассказывает о добром обращении Нерона с делегацией евреев, которые ждали, чтобы спросить его, нельзя ли спасти от разрушения стену иерусалимского храма, которая загораживала вид из окон трапезной царя Ирода Агриппы. Он снова упоминает о смерти Британника, но о смерти Агриппины, Октавии и «многих других», лишившихся жизни, пишет так, словно их можно считать обычными казнями за измену.