Нерон. Император Рима

Чтобы поддерживать видимость, что Клавдий жив, пока план провозглашения Нерона императором доводился до совершенства, мертвеца приподняли на подушках и в комнату пригласили его любимых комедиантов и танцоров, чтобы они его развлекали. Они шутили, кривлялись и плясали перед мертвым телом, смотревшим на них остекленевшими глазами, а в углу комнаты дворцовые музыканты играли на своих инструментах и били в барабаны. Время от времени в комнату входила Агриппина или один из ее друзей. Подойдя к кровати, они с улыбкой спрашивали тело, довольно ли оно развлечениями. Кроме того, время от времени к животу мертвеца прикладывали горячие компрессы, а народу сообщали, что император хорошо отзывается на лечение.

Этот мрачный фарс исполнялся не только для того, чтобы тайком провести подготовку к провозглашению Нерона императором в сенате и в войсках, но и потому, что официальные дворцовые предсказатели сказали, что этот день совершенно неблагоприятен, за исключением полудня. Именно этот час и был выбран, чтобы объявить о кончине старого императора и провозглашении нового.

В то утро нужно было, чтобы Британник никуда не высовывался, поскольку с ним возникли некоторые сложности после того, как Клавдий сказал ему, что однажды он может стать императором. Существовала опасность, что он вырвется из-под контроля и поднимет восстание, возможно, при содействии Нарцисса, который мог заключить с ним сделку и планировал совершить переворот. В связи с этим Агриппина все утро не отпускала от себя ни Британника, ни его сестру Октавию, жену Нерона. Время от времени она обнимала мальчика и плаксивым голосом говорила, что он копия своего дорогого отца и главное ее утешение в этом горе. Однако Британник инстинктивно не доверял ей и изо всех сил старался уклониться от ее ласк.

Нерон тем временем мерил шагами свою комнату и взволнованно репетировал речь, написанную для него Сенекой. Когда приблизился судьбоносный час, он послал за своими слугами, чтобы они одели его и как можно лучше уложили копну его густых рыжих волос, зачесав низко растущие перед ушами завитки вперед к щекам, чтобы получились симпатичные маленькие бакенбарды. Он был молодым человеком среднего роста и крепкого телосложения с небольшой склонностью к полноте, его раскрасневшееся веснушчатое лицо отличалось живостью, а голубые глаза, взгляд которых обычно казался немного мечтательным, отчасти из-за близорукости, теперь блестели от волнения.

Ровно в полдень главные ворота дворца распахнулись, и появился Нерон в сопровождении Бурра. Преторианцы, уже проинструктированные своими офицерами, сразу начали приветствовать его громкими криками как императора. В тот же миг ворота за ним закрылись, так что Британник остался внутри. Нерона в носилках принесли к казармам преторианской гвардии, где он произнес блестящую речь, обещая каждому солдату солидный денежный подарок.

Потом его с триумфом препроводили в сенат, члены которого тоже радостно приветствовали его. Там он оставался до захода солнца и в сумерках вернулся во дворец, где его с бьющимся сердцем ждала Агриппина.

Как только Нерон заверил ее, что все хорошо, что он принят Римом в качестве императора, ее холодная мстительность, видимо, подтолкнула ее отправить побежденному врагу, Нарциссу, депешу, где говорилось, что его старый господин и друг мертв и что Нерон взошел на трон, а она стала регентом. Нарцисс понял смысл этих известий и подготовился ко всему. Он привел в порядок свои дела и сжег все свои личные бумаги.

В тот же вечер офицер дворцовой стражи пришел к Нерону, чтобы получить пароль. «Этой ночью, – сказал новый император, повернувшись к стоявшей рядом с ним Агриппине, – пароль будет „Лучшая из матерей“».

Глава 7

Первые месяцы царствования Нерона, октябрь – декабрь 54 года. Смерть Нарцисса. Первые ссоры Нерона с матерью. Вхождение Нерона в римское общество. Нерон и Сенека насмехаются над Клавдием

События развивались с поразительной быстротой, и можно себе представить, что, поспав этой ночью столько, сколько могли позволить их натянутые до предела нервы, действующие лица этой исторической драмы проснулись и продолжили играть свои роли. Они с трудом понимали, чего от них ждут, и потому действовали, побуждаемые лишь своими личными желаниями и потребностями.