Нерозначники(СИ)

-- Ежели, -- говорит, -- она до середины зимы дожила и не погибла, такое чудо уважения достойно. Пущай живёт, -- верно, умная птица. Тем паче сама пришла. Негоже так гостей встречать.

Илья спорить не стал и тоже уважительно на утку глянул.

Тут ещё на лапке колечко потёртое увидели...

-- Верно, орнитолог какой нацепил, -- догадался старик.

А когда надпись прочли, опять удивились. Значилось на том колечке, что окольцована утка была... более шестидесяти лет назад.

-- Пошутили, чай?.. -- поскрёб затылок Елим. -- Теперича в любом разе её надо к учёным доставить. Пущай сами голову ломают, что за невидаль такая.

-- Отвезу её в институт, -- предложил Илья. -- Может ей и правда столько лет?..

-- Столь в любом разе утки не живут! -- уверенно определил Елим. Потом подумал и говорит: -- Надо её Семёну Аркадьевичу, орнитологу нашему, показать. Не один раз он у меня гостевал, я тебе записочку дам, от меня скажешь... Вот удивится-то!..

Что это за день такой случился, непонятный, а только со всеми тусторонними странности произошли. Помнишь же, что с вершами стряслось? А с Лекой Шилкой что? Вон сидит в коробке, крякает... Не обминуло и Лему-волчицу.

Вдруг за разговором она почувствовала, что у неё сейчас хвост расти начнёт, а вместо лица волчья мордаха объявится. Лема с ужасом подумала, как её прекрасное, милое личико начнёт вытягиваться, обрастать шерстью, клыки полезут, про хвост и говорить нечего. Лема лишь подумала, какой величины он достигнуть может, ей сразу плохо стало. Раньше, вишь, хвалилась своим хвостом, а тут сразу его возненавидела.

Сейчас же, конечно, из дома выскользнула и за вежество взялась, да волшебную силу пытать стала. Только всё без толку, ничегошеньки не помогает. До этого Лема спланировала с Ильёй в город ехать ну и позаботиться там о нём... А тут, понятно, всякие мечты порушились. Какое с хвостом свиданию продолжение? То-то и оно.

Всё-таки кое-как удалось ей заглушить тустороннюю суть, вот только, увы, про всякое счастье пришлось забыть. В избу вернулась, весёлый вид на себя напустила, будто ничего и не произошло, а сама подумывает, как из такой-то неёлы выпутаться.

Однако со стороны подсоба пришла.

К счастью, в это время егерь Фёдор Иватов со своим семейством в город поехал. Мимо Забродок проезжал и решил к Елиму привернуть. Думал, что старик скучает в одинакости, а у того в избушке гости незнакомые -- не до скуки вовсе. Приветили старики друг дружку, Елим и попросил, чтобы Илью с Лемой до города подвёз. А у Фёдора только одно местечко в машине оказалось.

-- Верно, тебе, дочка, одной ехать надо, -- решил Елим и посмеялся в бороду: -- Ничё, ничё, поди, уж найдёте в городе друг дружку... Эхма, таку девку упустить -- энто ужо нипошто невозможно!

Лема загрустила для вида, а сама в серёдке рада-радёшенька. Вовремя, думает, помощь поспела, а то из-за этого хвоста, будь он неладен, бежать бы пришлось. Спросила она у Елима бумагу с карандашом и скоренько написала Илье послание тёплое. Ну и, конечно, адресок какой-то чиркнула, как её сыскать можно...

-- Прочитаешь, только когда я далеко отъеду, -- не отрывая от Ильи глаз, попросила она. -- Обещаешь?

А Илья смурной стоит и слова сказать не может. Кивнул головой и бумажку в карман упрятал.

Лема просияла тут же и, пятясь назад и держа руки за спиной, в машину забралась. Так и уехала, помахивая из машины ручкой.

-- Смотри, не упусти девку, -- Елим шутейно погрозил пальцем. -- По нраву, верно, ты ей пришёлся. Да и девка уж больно хороша! Надоть полагать, судьба вас свела, а от дара такого отворачиваться не след!

* * *

Этим же днём беда на Суленгинских болотах стряслась. Двое рыбаков тропились по знакомой дорожке к Жирновскому плёсу -- а путь через мшарное озеро идёт, аккурат за ним свороток к Суленге примыкает. Ну и в том месте, где Никанор Самосвет кудесил, оба под лёд провалились. К счастью, не потонули и на прочную твердыню выбрались. Хорошо ещё, до Забродок недалече случилось, а всё ж пока до дома Елима добежали, вся одёжка обледенела. И мокрые, да от ледяной воды всё одно, конечно, застудились.

Один из них, видно, начальник высокий случился, и у него с собой рация для дальней связи оказалась. Сразу он и известил, какая с ним и напарником горесть приключилась, и наказал, чтобы машину в Забродки слали. Да одёжу тёплую, спросил, чтобы привезли, и для "внутреннего сугреву" снадобья.