Нерозначники(СИ)

Таля не поняла, конечно, ничего, а за подарок поблагодарила горячо. Лене тоже картина понравилась, скоренько самовар на стол поставила и всякие сладости из буфета достала.

-- Садись, Игнат, к столу, -- ласково позвала она. -- Попей с нами чайку. Может, чего крепкого хошь?

Однако от пьяного зелья Игнат наотрез отказался. С тех пор, когда из больницы вернулся, два раза напивался. Вовсе это худо оборачивалось. Такие, слышь-ка, у него смутки в голове приключались, что его обратно в клинику увозили. Вот уже почти год и уклоняется.

Надобно сказать, окромя художества Игнат очень тусторонним завлёкся. Стал про это всякую книгу читать и побасёнками чудными интересоваться. А уж про болотняка, коего Лека в чарусе видела, всё доподлинно у неё вызнал. Вдовесок Лека ему ради смеха ещё многонько всяких историй насказала... Такие, знаешь, дивеса, что нормальный человек вовсе на веру не примет, слушал бы и не хватался нисколь -- в одно ухо влетело, в другое -- вылетело, и без всякой остановки так-то. Хотя, по правде сказать, не очень-то Лена кривила, чистейшую правду сказывала. Разве что приукрасила кое-где для красного словца. Однако Игнат всё серьёзно воспринимает и страсть как любит чудное послушать.

Припасла Лена и на этот раз для Игната историю.

-- Слышала я от бабки моей, -- взялась рассказывать она, -- что будто бы мой прадед однажды в лесу на избушку необычную набрёл (Игнат подобрался весь и ещё лише уши потянул). Странная совсем избёнка такая, дверок на ней вообще нет, только одно оконце маленькое проглядывает. Удивился прадед, конечно, а потом подумал, что, наверно, на крыше какой-нибудь потайной лаз есть. А сам домишко ветхий такой -- прямо гляди рассыплется. Прадед мой и решил, что заброшенный он. И уж было мимо прошёл, а тут вдруг очень ему захотелось в то оконце глянуть... -- Лена замолчала вдруг и задумчиво на гостя посмотрела.

-- А дальше, дальше что было?! -- не удержался Игнат.

Помолчала ещё чуть Лена и говорит:

-- Глядит, а там люд неважнецкий... И мужичьё всё бородатое и страхолюдины такие, что смотреть страшно. Женщины тоже есть, и уж не больно краше. Пирушка у них там какая-то вовсю шла. И странность такая: видно, что галдят и шумят друг на друга, а прадеду ни одного словечка, ни звука не слыхать...

-- А дальше, дальше что было?! -- взмолился Игнат.

-- Дальше... -- Лена жалостливо на гостя глянула и говорит: -- Дальше прадед сказывал, что один из них на него обернулся, посмотрел страшным глазом... и прадед потом очнулся совсем в другой стороне, возле Ставерских озёр. Пришёл в сознание, глядит: лежит он возле самого берега, всё на месте, вот только сапог не стало... Прабабка ему так и сказала: наука это тебе, знак, не ходи, мол, куда не просют. Вот такие чудеса бывают...

-- Повезло... -- тихо сказал Игнат, понурив голову, да тут же и поднялся. -- Пойду я... На минутку заскочил...

Потом помялся возле дверей, натутурил шапку и говорит:

-- Просьба у меня маленькая есть, передайте Елиму, что жалею я... Надо было хоть одному, да по морде съездить. А не водку ихню пить. Страх теперь со мной и остался...

Только Игната проводили, сразу и в дорогу собираться стали. Однако не суждено было Тале к деду попасть...

И то верно, уж если Лека Шилка что задумала, никогда не отступится. А в этот раз вот что произошло. Вдруг собака Ленки так яростно залаяла за окном, что Плясунья разволновалась... Кинулась она шало к окну, глянула торопко и ахнула.

-- Талька, -- кричит, -- смотри скорей! Во дела!..

Таля вскочила с места... да так неловко у неё получилось: ногу на первый шаг некрепко поставила, поскользнулась, замахала руками, равновесие выправляя, и от резкого движения ногу под себя завёрнула. Вскрикнула от острой боли и на пол упала.

Бросилась Ленка в испуге к Тале на помощь, глядит, а та белая как полотно стала, и слезинки на глазах выступили. К счастью, ножку не сломала, а связки всё-таки потянула. Щиколотка разом и разбухла.

Какой уж тут до Елима на лыжах идти, Таля и шагу ступить не может.

Лена сама не меньше Тали расстроилась...

-- Ничё, ничё, -- успокаивала она, -- я такой компресс знаю -- в два дня тебя на ноги поставлю. А там, смотришь, Степан из города вернётся и отвезёт нас к дедушке твоему.

-- Дедушка болеет сильно... -- плакала Таля.

-- Не переживай, Талька. Не шибко-то дедушка Елим и хворый был, просто видеть тебя хотел... Вот мы и придумали...

Так вот и получилось, знаешь, что зазря Лема-волчица у Никанора помощи искала. Помощь иной раз вовсе с нежданной стороны приходит.

* * *