Нервные государства

Практическое толкование этих данных указывает, что половина населения США не испытывала никакого экономического прогресса в течение почти сорока лет. Всякий раз, когда Рональд Рейган, Джордж Буш, Билл Клинтон, Джордж Буш-младший или Барак Обама делились хорошими новостями «об экономике», они говорили о чем-то, вообще не имевшем отношения к половине всего населения. Подобное стечение обстоятельств удивительно. Может ли тогда хоть для кого-то быть неожиданностью, что беднейшие 50 % утратили интерес к экономической статистике, производимой политиками и экспертами. Кроме того, учитывая, что по мере подъема к вершине спектра доходов неравенство только растет, всякий среди обеспеченных 50 % испытывал разочарование в том, что богател медленнее, чем люди выше его по статусу.

Стоит покопаться в том, на чем основаны эти топовые индикаторы, как история становится еще сложнее, и мы видим, каким лоскутным одеялом выглядит прогресс с точки зрения географии США. Где-то около ста лет, вплоть до 1980-х годов, богатые и бедные штаты постепенно сближались экономически, отчего неравенство регионов уменьшалось. Но начиная с 1990-х годов этот процесс пошел вспять[65]. Экономические судьбы богатых урбанизированных побережий и бедных регионов Среднего Запада и Юга стали двигаться в противоположных направлениях. Это обеспечило ясные политические последствия. На президентских выборах Трамп победил в 2 584 округах против 427 у Хиллари Клинтон, но именно эти последние обеспечивают 64 % ВВП США[66].

Похожая история случилась в Великобритании, для которой характерно самое резкое географическое неравенство в доходах между бедными и богатыми регионами из всех стран Западной Европы, что прямо повлияло на исход референдума по Брекзиту в 2016 году. Доход на душу населения в западном Лондоне в восемь раз превышает аналогичный показатель в долинах Уэльса – одного из самых лояльных к Брекзиту регионов страны[67]. В годы правления коалиционного правительства в 2010–2015 годах средний доход одного домохозяйства в Лондоне вырос на 14 %, зато в Йоркшире и Хамбере, так же активно выступавших за Брекзит, упал на 8 %.

Экономика Великобритании является пятой в мире, но у большинства ее регионов ВВП на душу населения ниже среднего по Европе, однако это затушевано непропорционально высоким благосостоянием и продуктивностью Лондона[68]. Расквартированные там СМИ и политики не имеют сведений из первых рук о происходящем за пределами богатых мегаполисов, однако доминирующие экономические индикаторы им тоже не помогают. По стране в целом совокупные и усредненные показатели дают не такую уж плохую картину. Настоящая же история творится на субнациональном уровне.

Говоря обо всем этом другими словами, видение нации в целом как принципиального и естественного носителя коллективного прогресса сегодня не всегда верно. Для кого-то прогресс ускорился, но для кого-то он вообще остановился. Статистика родилась во времена, когда современное национальное государство становилось окончательной и неоспоримой единицей политической географии, но глобализация и цифровые технологии нарушили этот ход вещей – не столько за счет снижения значимости географического положения, сколько за счет концентрации сил и ресурсов в больших городах и агломерациях. Во многих отношениях жизнь горожан Манхэттена имеет гораздо больше общего с жизнью обитателей центрального Лондона, Барселоны или Парижа, чем с жизнью американцев в глубинке Огайо. Усредненные и совокупные национальные показатели более не отражают живую реальность в той степени, что раньше.

В отдельных случаях статистические модели ушли еще дальше от жизненных ситуаций по мере того, как мировоззрение экспертов сместилось на более крупные правительственные масштабы. Введение евро означало, что финансовым регуляторам Европы стало нужно фокусироваться на экономических показателях (безработица, рост и в особенности инфляция), отражающих деятельность полумиллиарда человек. Многопрофильные организации, такие как Мировой банк или МВФ, рассматривают мировую экономику как единое целое. И вновь поверхностные индикаторы скрывают под собой частности. Одно знаменитое исследование показало, что за период 1998–2008 годов все сегменты мирового населения стали богаче, кроме двух: беднейшие не показывали вообще никакого роста, как и те, кто оказался между 75 % и 85 % спектра доходов[69]. Это разделение включает в себя множество людей из нижней половины общего списка развитых стран. Со времени финансового кризиса дела шли еще хуже: 70 % развитого мира находилось в стагнации с 2005 по 2014 год, а в Италии у 97 % домохозяйств доходы в этом периоде вообще не росли[70].