Несчастный случай. Старые грехи

Виктор подошел совсем близко. Аромат его одеколона, подогретый выбросом феромонов, заполнил все пространство. Он положил ладонь ей на лицо и поиграл пальцами, словно исполнил фортепианную гамму. Слегка надавил на веки. Одновременно с этим другой ладонью сжал запястье ее руки, не позволяя увернуться. Тамара зажмурилась. Как он там про нее говорил? Красивый человеческий зверь? Нет. Сейчас звериная природа взяла верх именно над ним. Тамара замерла. С одной стороны, ей хотелось оттолкнуть это тело от себя, заползти на край кровати, закрыться скомканным одеялом, даже закричать, а с другой… ее собственное тело предательски потянулось навстречу, и странный звук, похожий на стон, слетел с приоткрытых губ. В считаные секунды она поняла, что сейчас или никогда ей непременно нужно побороть в себе эту рабскую природу и жизнь сама подсказывала ей верный ход. Как и каждой женщине на этой земле до нее, да и после нее.

— Ну, давай же! — Тома с силой высвободила руку и схватила Виктора за шею. Ногти впились в шею, и он инстинктивно дернулся. — Иди ко мне!

Тамара перехватила инициативу, это было против его правил. Но азарт борьбы уже захлестнул его полностью, и он не смог остановиться. Тамара рванула его на себя, ухватив за волосы на затылке. Если бы он видел сейчас ее лицо, то немало удивился: она едва заметно улыбалась. Да, Тамара знала: единственная возможность не стать добычей хищника — это обездвижить его, взять верх. Быстрый оргазм — и на долю секунды личность мужчины умрет. А значит, он получит свободу. От страхов, обид, сомнений, инстинктов, прошлого и будущего, от нее и от себя самого. За этим чувством восторга раз за разом мужчина, наматывая круги, возвращается к очагу с добычей в зубах и кладет ее к ногам любимой женщины.

— Иди ко мне, Вик!

Тамара опрокинула его на кровать и села сверху. Теперь ее ладонь лежала у него на лице, мешая дышать в полную силу. Запах ее вспотевшего дрожащего тела просачивался сквозь растопыренные пальцы, одурманивал и подавал сигналы, понятные только его телу.

— Ты моя! — Виктор мычал слова, но Тамара его не слышала. Она смотрела вверх и двигалась резко и быстро, сжимая внутренние мышцы изо всех сил. — Ты только моя! — Виктор схватил зубами ее ладонь и сдался. Он позволил себя унести волне нахлынувшего наслаждения. Он позволил себе потерять образ женщины, его вызвавшей, потерять чувство времени и исчезнуть в полном безграничном мраке.

Тамара смотрела на него сверху вниз: его глаза были закрыты и ноздри все еще трепетали под тяжелым прерывистым дыханием. Он выглядел беззащитным и опустошенным. «Где ты сейчас, Вик? Где пребывает твоя душа?» Впрочем, сейчас гораздо больше Тамару занимало ее собственное состояние — ей хотелось продолжить борьбу. Хотелось движения. Но она выбрала контроль. И вот вместо конвульсий удовлетворенной плоти Тамара испытывала уверенность в силе своего духа. Второй раз за последние сутки она победила. Больше она никогда не позволит себе получать удовольствие от состояния жертвы.

— Я люблю тебя! — Виктор крепко обнял ее, прижимая к себе.

— Я знаю, Вик! Я тоже тебя люблю! — Тамара откинулась на подушку, шутливо толкнув Виктора бедром. «Хорошо, что завтра можно будет поспать подольше. А завтра, судя по табло часов на стене, уже наступило».

6

Ну не умел он снимать стресс по-другому. И так почти месяц без алкоголя. В результате стабильно свежая голова по утрам и вера в лучшее, что присуще, если не целому человечеству, то по крайней мере тому одному человеку, который смотрел на него из зеркала. Казалось бы, чего тебе еще нужно, милсдарь, чтобы отказаться от привычки, давно превратившейся в тяжкую повинность? Да ничего особенного. Только жесткий запрет врачей. Но даже этот запрет он умудрился вчера нарушить. Или это уже было сегодня? Три ночи? Или три утра? Да и кто бы на его месте не нарушил? Утром того злополучного дня он похоронил молодого мужчину, а вечером убил молодую женщину. Боб сделал акцент на другом, что Калганов спас молодую женщину, Тамару, и это, конечно, было главным. Но Жанна, даже если удар в висок стал основной причиной смерти, упала на тот угол именно из-за его пули. Это он стрелял в нее и, конечно же, попал. Едва прикрыв ночью глаза после второго стакана виски, Воха вскочил под въедливый писк будильника, как и лег в кровать, одетый. Пора было на работу.

Теперь Воха склонился над плечом Захаревича и громко дышал ему на ухо перегаром, пока тот от него не отмахнулся, как от назойливой мухи, и при этом случайно задел по носу.

— Поаккуратней, Захар! — Воха потер кончик носа.

— У тебя, Калганов, есть две вредные привычки! Одна из них — нависать над душой. Про вторую ты и сам знаешь! Ну что ты сопишь? Быстрее все равно не будет. Смотри!

Захаревич повел мышкой, и на экране монитора появилась фотография Жанны:

— Черная Жанна Юрьевна. Фамилия прямо в масть, старичок.

— Чем знаменита? — Воха отодвинулся и сел на стул рядом. Старался дышать в сторону.

Захаревич одобрительно похлопал его по плечу.