Несгибаемый

Барклайд добавил в него вяленого мяса, свежих сухарей и пару десятков вареных яиц. Этого должно было хватить на пару дней. Примерно столько времени занимала дорога до ближайшего крупного города, если идти по прямой через лес. Именно так я и поступил. Пробираясь не спеша по лесному массиву, я задумался над тем, что делать дальше.

Мой примерный план был следующим. Дойти до города Нэос и постараться устроиться там к кому-нибудь в подмастерья. Вот в принципе и всё. С такими мыслями я шёл весь следующий день, пока не наткнулся на заброшенную хижину. Внутри хижина была практически пуста: лавка вдоль стены, странная конструкция, отдалённо напоминающая стол, и пустая керосиновая лампа. Однако я был рад тому, что хотя бы была крыша над головой и стены вокруг меня. Приготовив ужин, я с удовольствием поел и устроился на ночлег.

Сидеть в затхлой хижине до заката не хотелось, и я вышел на воздух, намереваясь поваляться на траве и дать отдых усталым ногам. Солнце уже склонилось к горизонту. Вечерняя прохлада приятно окутывала разгорячённое тело. Развалившись на мягком мху, убаюканный пением птиц, я начал чувствовать власть сна.

Незнакомый шум разбудил меня. Странный треск раздавался над моей головой, словно тысяча крохотных молний разрывали ночное небо. Он гулял среди деревьев, будто что-то выискивая. То приближался, то удалялся, становясь то громче, то тише. Казалось, он окружает меня со всех сторон. Не понимая, что происходит, я замер, прислушиваясь к треску.

Звук был почти рядом, но глаза не улавливали ни малейшего движения. В воздухе запахло озоном, а во рту появился сладковатый металлический привкус. Сердце в груди забило тревогу, и я медленно попятился к двери в хижину. Нащупав ручку, я уже почти открыл скрипучую дверь, когда мое тело схватило нечто.

Глава 3

Настоящее.

Первое, что я увидел, открыв глаза, было пронзительно синее небо. Белые облака небольшими островками клубились в сиреневых лучах утреннего солнца. Птицы: то ли ласточки, то ли стрижи — носились туда-сюда мелкими стайками, разрывая пространство истошными криками. Боль прошла, как будто её и не было. Каждая клеточка тела была наполнена силой. Я впервые за долгое время чувствовал себя живым. Какая-то непривычная тяжесть наполняла тело.

Я посмотрел на грудь и буквально обомлел. Старуха лежала на мне, обхватив руками плечи. Её голова неестественно свисала вниз. Седые волосы растрепались на ветру и закрыли лицо. Поверх старухи лежал малец лет десяти. Зарывшись лицом в её одежды, он ласково обнимал дряхлое тело. На щеках виднелись грязные дорожки от высохших слёз. С другой стороны, положив на мою руку тяжёлую рыжую морду и прижавшись тёплым боком, лежал раненый зверь.

Я осторожно потрепал старуху за плечо. Недоволк, почуяв мои движения, тут же вскочил на ноги и показал свой звериный оскал. Я осуждающе посмотрел на зверя. Тот, будто смутившись, отвернулся, усаживая свою пятую точку на землю. Рана от моего меча затянулась, оставив лишь белую полосу на его груди. Такой способности можно только позавидовать. Сладко зевнув, зверь снова уставился на меня. Хмыкнув ему в ответ, я попробовал вернуться к своему первоначальному плану.

Старуха не реагировала на мои прикосновения, зато проснулся парнишка:
— Разбуди её, — обратился я к мальчику.

Сначала он с минуту недоверчиво смотрел на меня. А потом аккуратно приподнял дряхлое тело, бережно укладывая на землю:

— Её уже не разбудить, — печально сообщил мне парень.

Освободившись от лежащих на мне тел, я с удивлением стал разглядывать себя. Кожа была гладкой, без следов ожогов. Три глубоких раны, оставленные когтями гарпий, затянулись без намёка на шрамы. Волосы хоть и были короткими, но всё же имелись на моей голове. Единственный свежий шрам, белевший на загорелой коже, был в области сердца. Я осторожно дотронулся до шрама пальцами и в замешательстве уставился на мальчишку.

— Она отдала тебе свою жизнь, — промолвил мальчик, видя моё недоумение.

Старуха была мертва. Я вгляделся в её лицо. Чем-то она напоминала мне сумасшедшую старуху из Тарнонда, что отправила меня в храм Хаоса. Видимо, время смазывает лица, делая их похожими в старости. Мальчик вытащил кинжал из её тела и протянул его мне. Я не собирался брать его, что явно раздражало парня: он стал пихать кинжал мне в руки:

— Она сказала, чтобы ты его забрал! — не унимался парнишка.

— Тише, тише! — сказал я и взял предложенное оружие, боясь, что мальчик ненароком поранит себя. Кинжал был двухклинковый с деревянной рукояткой посередине и прочным кожаным шнурком для ношения на шее. Лезвие со всех сторон было украшено незнакомыми рунами. Несмотря на то что его только что вынули из тела старухи, на нём не было и следа крови. Мальчик всё это время внимательно наблюдал за мной, будто чего-то ждал.