Несказка для попаданки

Ант перетащил старика на диван в гостиную, а я стала вспоминать, что знаю про массаж. Кажется, руки на сердце кладут, раз уж его массировать полагается. И надавить. Вот так, посильнее. Несколько раз. До приема «рот в рот» дело не дошло. Дедок сполз с дивана, издавая громкие жалостливые стоны:

— Убивают! Помогите!

— Да я вам первую помощь оказываю! — возмутилась я. — Вернитесь сейчас же на место!

— Дай помереть без твоей помощи, безумная!

— Вас нужно привести в чувство! — Я попыталась приподнять старика с пола, но он резво дернулся в сторону, по-прежнему издавая звуки нестерпимо страдающего раненого существа.

— Ант, ему плохо! Что делать?!

Старик встал на карачки и быстро-быстро пополз в сторону своей комнаты.

— Ант, его разум помешался от боли. Лови! — дернулась я в погоню. Но Рыжик перехватил меня на бегу, удерживая в крепких объятиях.

— Пак, быть может, еще что-то нужно? — крикнул паренек вдогонку деду, закусывая себе щеку. Это он смеется, что ли? Надо мной?

— Сам сдохну! Без вашей помощи! — огрызнулся старик и хлопнул дверью.

Тяжело дыша, я переваривала случившееся.

— Я же помогла, да? — уточнила у Рыжика, поглаживающего меня по спине.

— Даже не сомневайся! — убежденно подтвердил Ант. — Пак явно ожил. — И, уткнувшись носом в мою макушку, заржал.

Немного успокоившись, Рыжик и Хвостик поднялись наверх, а я на свою голову заглянула на кухню. Здесь по-прежнему царил бедлам. Старик нас ожидал? Собирался кормить вот здесь? Заляпанное грязью помещение утопало в перевернутой посуде и пищевых отбросах.

Я не большой любитель домашней работы, но оставить как есть просто не смогла. Чуть позже, так и не дождавшись меня наверху, к уборке присоединился Ант. До полночи мы драили кухню, сгребали мусор и отмывали посуду.

— Ладно уж, — миролюбиво прокомментировал Рыжик, — для себя же стараемся. Завтра в чистоте и красоте нажарим яиц на скорую руку к завтраку или разогреем кашу Пака, если она окажется съедобной.

Оставшееся темное время суток я посвятила муляжу аппетитной булочки, которую накануне видела в одной из витрин. Почему-то — вот наивная — уверена была, что несъеденная каша приятно греет душу Пака и в этот раз нам удастся поспать.

Но утром повторилось все в точности, что и накануне. Дед спозаранку оккупировал кухоньку и снова активно и шумно что-то готовил.

— Пак, ты же вчера сварил кашу, — попытался навести справки Ант, зачем старик суетится.

— То каша. А это я суп делаю к обеду, — с довольным видом доложил он, строгая морковку не первой свежести.

— Он издевается? — прошептала я на ухо Анту. — Нам ни сварить, ни разогреть теперь ничего нельзя без того, чтобы не толкаться с ним на кухонном пятачке. Завтрак нам, судя по всему, сегодня снова не светит.

— Идем в облюбованный вчера трактир?

— Ага.

Днем никто из нас дома не появлялся — Ант был занят на работе, а мы с Хвостиком обходили булочные с образцом муляжа, пытаясь набрать заказы. А вот вечером нас ждал еще более «теплый» прием.

— Я к ним с открытой душой, как к людям, а они не лучше предыдущих жильцов! Старый человек полдня на кухне проторчал, обед им готовил, а они!.. Чего? Так плохо варю, что даже пробовать не желаете?

Пак преграждал нам путь в дом, стоя на крыльце в кухонном переднике и потрясая поварешкой.

Да мы просто в таверне перекусили, — растерянно пробормотал Ант.

— Конечно! Зачем есть домашнюю пищу, когда можно на бегу перехватить непонятно чего! Раз такие богатые, чтоб питаться в тавернах, подымайте арендную плату!

Уважаемый Пак, — не утерпела я, — мы же вас не просили ничего для нас готовить. Не тратить ни время, ни продукты…

Но своими словами я лишь подлила масла в огонь. Дед взбеленился еще больше:

— Вот как заговорили!

Не знаю, во что вылился бы назревающий скандал, если бы Хвостик вдруг не улегся прямо на землю, под ступенькой, на которой я стояла. Свернулся калачиком, под голову подложил согнутую в локте руку, не отпуская мой подол из цепкого кулачка.

— Ты чего, малый? — первым заметил перемещения малыша Пак. — Плохо, что ль? Нездоровится?

Я и слова не успела вставить, как он схватил ребенка и потащил в дом. Моя юбка выскользнула из детских пальчиков. Хвостик заголосил пуще пожарной сирены.

— Совсем ребенка угробить решили, — вторил ему дед, подвывая ничуть не тише.

Я бросилась следом за тянущимися ко мне маленькими ручками.

Пак, притащив Хвостика в кухню и усадив на высокий стул, чем-то напоминающий барный, принялся ощупывать каждый сантиметр детского тельца.

— Что болит? Говори! Где болит?

— А-а-а! — еще громче кричал Хвостик.

Я несколько минут постояла рядом, наблюдая, как суетится дед возле орущего ребенка, пытаясь всучить ему то стакан воды, то сушку. Ант топтался в коридоре, не имея возможности протиснуться в тесную кухоньку. А Хвостик просто бился в истерике, слезы градом катились по дрожащему подбородку, когда мне пришло в голову всунуть в его ручонку подол юбки.

В доме наступила тишина, будто кнопку «Выкл.» кто-то нажал.

— Эт че было-то? — прохрипел умаявшийся Пак, вытирая испарину с морщинистого лба.

Я пожала плечами — самой бы кто объяснил.