Несколько жизней Алекса Гормана. Повесть-фантасмагория

Горман ощупал разбитый нос и заметил, что старик в дальнем тёмном углу по-прежнему спокойно наблюдает за всем происходящим.

И всё-таки: где же они встречались?..

Впрочем, сейчас Алексу было как-то не до воспоминаний, и он пошёл в туалет – умываться…

* * *

Хозяин кафе, кряхтя и пыхтя, расставлял опрокинутые стулья, протирая окровавленный пол.

– Марк, прости, что так вышло… – виновато и почти искренне прошептал Алекс, как только снова уселся у барной стойки.

Хозяин прошёл за стойку, молча поставил перед Горманом стакан, бросил туда по три кубика льда и налил двойную порцию виски.

– Послушай, Алекс, что я хочу тебе сказать… Давно уже хочу, но как-то не решался – думал: «Не моё это дело!..»

Марк глубокомысленно замолчал, подыскивая нужные слова.

Алекс хлебнул виски. Спиртное больно обожгло разбитую верхнюю губу, но, тем не менее, Горман ощутил фантастическое блаженство – прохладный крепкий напиток разливался внутри, согревая желудок и растворяясь в крови.

– Парень, – продолжил Рубинштейн после паузы, – ты не живёшь – ты падаешь в пропасть!.. Конечно, это твоя жизнь. Но ты мог распорядиться ею по-другому: ты был великим спортсменом, потом мог стать тренером или кем-то ещё… Впрочем, сейчас это уже не важно. Потому что ты дни и ночи напролёт пьянствуешь и проигрываешь деньги на тотализаторе…

Алекс слушал эти мудрые слова, но в его захмелевшей голове крутилась только одна мысль: «Если я сейчас допью – нальёт он мне ещё?» Отчуждённо до него доносился голос Марка:

– Перед тобой открывались врата огромных возможностей – прямое и широкое шоссе, ведущее к успеху, славе и богатству! Но ты сошёл с этой дороги и полез в топкое болото, в котором увяз по уши… И даже не это самое страшное. Самое страшное, что в трясину своих проблем ты тащишь за собою других людей, которым ты не безразличен: меня, Эльзу…

Алекс допил остатки виски, но это не принесло ему того кайфа, который он испытал несколько минут назад от первых глотков.

– Марк, а может мне уехать куда-нибудь?..

– Послушай совет старого еврея: полезай в петлю! Так ты избавишь от страданий многих людей…

Алекс поразился:

– Что-о?

– Какая разница – где мучиться: здесь или на том свете?! Впрочем, Бог от тебя давно уже отвернулся, а дьявол – боится…

Горман пьяно засмеялся:

– Марк, а ты знаешь Молитву Милосердия на иврите?

– Я итальянец!

– Расслабься, старина! Ты – еврей, а я не «дуче» Муссолини и не Гитлер! Ну давай: прочитай Молитву Милосердия…

Рубинштейн пристально посмотрел в невменяемые глаза парня, и тихо, с презрением чеканя каждое своё слово, закончил разговор:

– Ах ты ублюдок неблагодарный! Я ведь только что спас тебя от гибели! Так что иди ты в женскую щель! И это всё, что я хочу тебе сказать! Вот тебе моя Молитва Милосердия!

Горман криво усмехнулся и, похлопав в ладоши, показал большой палец:

– Браво! Дословный перевод с иврита!

Но едва он встал и сделал пару вполне уверенных шагов к выходу – острая боль резко скрутила его, сознание помутилось, и Алекс рухнул на пол без чувств…

* * *

Горман очнулся в квартире Эльзы.

Морщась от боли, сел на край кровати.

Приступы тошноты накатывали штормящими волнами, а тяжёлая голова гудела, как турбина.

Воспалённый мозг фрагментами вспоминал, как в кафе Марк приводил его в чувства, потом откуда-то появилась Эльза, потом темнота, затем какая-то белая стена (или потолок?), и вновь темнота, какие-то люди (или тени?), чьи-то незнакомые голоса…

Как он очутился здесь – у Эльзы – Алекс не помнил…

Девушка спала, отвернувшись к стене. За окном была глубокая ночь, и моросил дождь вперемежку со снегом.