Нескучная классика. Еще не всё

Идея пригласить в программу Дину Рубину возникла, когда я прочитала роман “Почерк Леонардо”, где один из персонажей – музыкант, фаготист. В книге с таким знанием дела описаны тонкости отношения музыканта со своим инструментом, что не возникало сомнений: Дина Рубина – человек в музыкальном плане посвященный и просвещенный. И тогда я начала читать все сочинения писателя, какие находила. Мои предположения подтвердились в романе “На солнечной стороне улицы”. Там Рубина буквально описывает мои собственные эмоции, испытанные в юности, в годы обучения в специальной музыкальной школе: дрожание коленок, влажные подушечки пальцев и полное осознание своей несостоятельности в качестве пианистки! Как показало время, я была права в самооценке – стоило мне в семнадцать лет прекратить заниматься, и одиннадцатилетний навык игры на фортепиано очень быстро исчез. Сейчас даже примитивный детский этюд сыграть не смогу…

Готовясь к программе с немузыкантом, я всегда прошу редактора узнать у гостя его музыкальные предпочтения. Именно так намечается нить будущего разговора. Диапазон музыкальных пристрастий Дины Рубиной оказался широким и эклектичным: от Бетховена до португальских фаду. А продолжая читать книги Рубиной, я поняла, что ее проза, как правило, строится по законам музыкальных форм. Мы увиделись в студии впервые, но мне показалось, что, беседуя, понимали друг друга с полуслова. Программа с Диной Рубиной оказалась одной из самых запомнившихся и легких по степени импровизации в нашем диалоге.

Позже мне посчастливилось стать первой, кто решился выйти с произведением Рубиной на театральную сцену. Вот уже два сезона в “Школе современной пьесы” мы с моей подругой, замечательной пианисткой Басинией Шульман и артистом Владимиром Кошевым играем спектакль по повести Дины Рубиной “Высокая вода венецианцев”. Повесть эта выбрана неслучайно: место действия – Венеция, город, где музыка буквально слышна в воздухе. Однако инсценировать прозу Рубиной оказалось непросто. Ценность ее текстов в мельчайших деталях – поэтому кинематографисты так жадно кидаются ее экранизировать. А вот перенести на сцену все внутренние монологи героев, не теряя действия – основы театра, почти нереально.