Нескучная жизнь policeman(a) Чапаева

И только потом я почувствовал, как моя правая форменная туфля наткнулась на какое-то упругое сопротивление. А потом ясно послышался щелчок… Мне тогда показалось, что резкий и сильный то ли удар, то ли толчок в спину и взрыв заложенного заряда произошли одновременно. Я летел в темноту, в единственно правильном, как потом оказалось, направлении — в открытую дверь туалета. Здорово ударился грудью и головой об унитаз и кафель стены. В районе шеи что-то хрустнуло, но сознания не потерял. Я видел не совсем приятно пахнущую темноту, чувствовал что-то гладкое и прохладное под собой и что-то шевелящееся и тяжёлое на себе сверху.

— Живой? — постанывая, спросил Зима, потирая ушибленное плечо.

— Живой… Ты как? — разминая колено, поинтересовался я. — Унитаз, сука…

— Они что, авиационную бомбу заложили? — посмеиваясь над ситуацией, поинтересовался Зима, разгребая кроссовком битый кирпич. — Васильич, ты башкой бачок компакта развалил.

— Две гранаты спарили… Самоделкины, твою мамашу… — предположил я, держась за голову и пытаясь встать, — ищем Анжелу, посмотри в спальне. Да… и про бачок никому ни слова.

Через секунд десять Зима вернулся.

— Нашёл… висит, — хрипло ответил напарник.

— В смысле? Как?

— Без вариантов. Чуть тёплая… жуть, — уточнил Зимин.

— Внимание! Работает ОМОН! Всем выходить с поднятыми руками без оружия. В случае сопротивления стреляем на поражение! — громогласно объявили в громкоговоритель на первом этаже подъезда.

— Придурки… Это кому они? Мы тут уже десять минут, — усмехнулся Зимин, прячась от греха за холодильник.

— Внимание! Я, подполковник полиции Московского уголовного розыска Чапаев, нахожусь в квартире номер семь. Со мной старший оперуполномоченный капитан Зимин. В квартире труп гражданки Скориковой, — крикнул я в сторону открытой двери в подъезд. — Приказываю!

Подняться в квартиру только экспертно-следственной группе и майору Перову. Всем остальным оставаться на своих местах.

Пока люди в форме и при погонах думали над моим предложением, Зимин нашёл квартирный щиток и включил свет. Мощный взрыв, конечно, натворил дел в пожилом жилом помещении… Но и без пристального осмотра было видно, что в квартире ранее был погром или обыск с пристрастием. Даже толстый матрас был сорван с кровати и вывернут пружинами вверх. Тело Скориковой Анжелики Петровны, одетое в полупрозрачный пеньюар, висело на тонком нейлоновом шнуре, практически перерезавшем ей шею. Шнур был привязан к трубе отопления, смонтированной параллельно потолку над окном спальни. Под подоконником лежал опрокинутый кухонный табурет и свалившийся с ноги один комнатный тапок. На подушке лежал вырванный из тетради лист. На нем губной помадой было написано: «Не могу так больше».

— Подполковник Чапаев… покажись! — услышали мы голос из подъезда, но уже без «матюгальника».

Я вышел в просвет коридора так, чтобы были видны мои погоны. В дверях стояли двое парней в касках с АКМС, направленными в мою сторону. Я услышал вопрос:

— Он?

Затем в щели между разбитым косяком двери и самой дверью на пару секунд появилось пол-лица майора Перова, и я услышал:

— Он… спускайтесь уже.

Через пять минут квартира номер семь, дома номер двенадцать по улице Мартынова была заполнена специально обученными людьми, которые через определённое время должны будут ответить обществу на вопросы: Кто? Когда? За что? И почему? Я решил, что на этом наше участие в происходящем должно завершиться. Тем более что позвонила Корниенко и коротко, почти с угрозой, сказала:

— Всё знаю, жду с нетерпением… Голодная!

В окно подъезда увидел мэра города Кремнев с небольшой свитой, обсуждающим что-то с «придворными» у сгоревшей машины. Но встречаться с ним, чёрт возьми, совсем не хотелось.

— А вы испачкались… — услышал я сочувственный голос эксперта-криминалиста Иванцовой, с сожалением оценивающей мой внешний вид.

— Да? А я как-то… — отряхивая свой парадно-выходной китель от рыжей кирпичной пыли, пробурчал я.

— А хотите, я…

— Нет, Анечка, но у меня к вам есть огромная просьба. Личная. Такая личная, что о ней никто, кроме нас с вами, не должен знать, — сказал я, взяв из рук у Иванцовой её тяжеленный чемодан.

— Да, пожалуйста, пожалуйста… — приготовилась слушать Аня, ещё на шаг приблизившись ко мне.

— Мне лично нужно… чтобы вы сняли потожировые и отпечатки пальчиков с табурета в спальне, с подоконника в спальне и с трубы отопления, на которой висит тело. Это возможно? И сделать сравнительный анализ того, что обнаружите с отпечатками пальцев сотрудников Отдела. У вас ведь есть они в базе?

Я заметил, как неожиданно «погасли» маячки надежды в карих глазках эксперта-криминалиста, как опустились плечи и побледнели щёчки коллеги. Анна глубоко вздохнула, решительно отобрала у меня свой чемоданище и, развернувшись на каблучках, пошла, не оборачиваясь, в сторону спальни.

Уже на улице, подходя к машине Зимина, я вдруг услышал:

— Андрей Васильевич… утром, — крикнула мне из окна второго этажа эксперт Иванцова и скрылась за силуэтом висящего трупа.

* * *