Нескучная жизнь policeman(a) Чапаева

— Доброй ночи, Николай Иванович. Слушаю вас.

— Вы извините… Не разбудил? Поздно, а я… Мне бы нужно… — как-то нерешительно начал Перов.

— Ничего страшного, я не сплю. Что вы хотели, майор?

— Мне бы нужно объясниться с вами, товарищ подполковник. Понимаю, что всё это выглядит странным, но… Короче, после сегодняшних убийств и покушения… Я хочу, чтобы вы поняли… меня в тёмную. В общем, нам нужно встретиться, — закашлявшись, настоятельно предложил Перов.

— Без проблем, подъезжайте в гостиницу, Николай. Мой номер двести семнадцать, — ответил я.

— Я знаю. Спасибо, еду, — ответил Перов и отключился.

— А вот это кое-что, — наконец улыбнувшись, сказала В. Ю. — Он сказал — «в тёмную»?

Майора Перова мы прождали больше часа. Адвокат уснул, пристроившись у подоконника. А мы с Зиминым по очереди дежурили у окна. Майор так и не приехал. Жаль, если передумал.

— Чапаев, забирай Крылова к себе. Переночуете все у тебя в номере, у меня предчувствие поганое, — как-то не очень уверенно сказала Корниенко.

— Так, может быть, целесообразно нам всем здесь, в одном номере «окопаться»? — предложил я, невольно коснувшись кобуры с табельным.

— Ну, вот ещё! Мне ещё важна моя репутация идеальной женщины. Ну, ступайте, мне нужно сделать один корректирующий звоночек, — позёвывая, сказала нам наша руководительница, командирша, идейный предводитель, да что там… мать родная.

Засыпалось тяжело. И дело не в Зимине, ворочавшемся на жёстком полукруглом диване в моём номере. Из-за необычной формы диванчика у Серёги то ноги висели, то голова об журнальный столик билась. Он матерился, чесал лоб, а через десять минут стучал пятками об пол. Адвокат, правда, чудил по-своему. Видно, его мозг, переполненный эмоциями сегодняшнего непростого дня, не соглашался полностью отключаться. Сначала он что-то сердито мычал в подушку, а потом вдруг приподнял голову и, не открывая глаз, внятно сказал: «Защита против…»

Вспомнил Ксюшино СМС-послание, состоящее из одного слова «Поздравляю!». Ну, вот с чем? Дни рождения исключаются, их-то я помню. Так, что ещё? Даты… Значимые даты. День знакомства… день, когда меня Женька первый раз папой назвала… Так это было через два дня после знакомства! Дальше… Родила уже, что ли? Ну, нет, рано ещё! А может быть, она намекает на первую «внебрачную» ночь? Так, а когда это было? Нет, не получается, хотя я согласен этот день возвести в ранг семейных праздников. Какая же она классная была в ту ночь. Немного испуганная, но такая нежная, страстная… А какое число у нас вчера было? Девятое. Так, девятое… девятое… Твою ж маму… У меня же вчера свадьба должна была быть! Самая настоящая свадьба! Я же вчера должен был жениться! Не женился, уехав в командировку, и чуть Богу душу не отдал, напоровшись на растяжку. И всё в один день! Получается, что события друг друга компенсировали. Зимин… А ведь я ему даже «спасибо» не сказал… Нехорошо. Домой приедем, поляну накрою. Отвлёкся. Интересно, кто-то вчера своей могучей рукой отвёл от меня эти два неравнозначных события… И это был не сон!

Я проснулся от бодрого голоса Виолетты Юрьевны:

— Мужчины, завтракать! Кофе на столе. Я Кравцова отпустила, едем на своих машинах. Я с Чапаевым, Крылов с Зиминым.

* * *

По дороге в Отдел полиции мне позвонила эксперт-криминалист Иванцова и тихо спросила:

— Доброе утро, Андрей Васильевич, вы меня хорошо слышите?

— Здравствуйте, Анечка. Нет, не очень… Я в дороге, — ответил я, маневрируя между трещинами и буграми древнего асфальта старинного города. «А похоже, маленький асфальтовый заводик городку бы не помешал», — подумал я, вспомнив разговор с мэром.

— Тогда я сейчас в своей лаборатории запрусь и вам ещё раз перезвоню, — почти шёпотом ответила Иванцова.

Ждать пришлось долго. Мы остановились за квартал от Отдела полиции, подобрав в свою машину Крылова и Зимина. Но вот наконец завибрировал лежащий на Торпедо телефон, и я, включив «громкую», ответил:

— Да, Анна. Извините, начал беспокоиться…

— Да начальник следствия достал… еле ноги унесла. Грозился уволить, — возбуждённым голосом ответила криминалист и чуть слышно добавила: — мудак…

— Вы что-то мне…

— Да… я всё сделала, что вы мне приказали. Я полностью согласна с вашими доводами, и лабораторные исследования их подтверждают. На опрокинутой табуретке свежих отпечатков нет. Есть старые смазанные и по нашей базе не бьются. На подоконнике та же история. Но есть два свежих отпечатка от обуви. Предположительно мужской уличной… размер сорок третий. Ещё одна зацепочка… Я нашла фрагменты идентичных хлопчатобумажных нитей. Под шляпкой гвоздя в сидушке табуретки, в трещинах старой масляной краски подоконника и на трубе отопления, на которой Скорикову повесили, — чётко и подробно обрисовывала ситуацию Иванцова.

— Вы сказали «повесили»? — переспросил я.