Нескучная жизнь policeman(a) Чапаева

Под нашу версию нам выделили аж один экипаж «наружки». Поставили парням задачу, выдали фотографии и по секрету объяснили, что мы тоже будем рядом. «Топтунов» было двое. Старший — капитан. Лет за сорок, в помятом плаще, затёртой кепке и с застиранным целлофановым пакетом в руках. Позывной у него был соответствующий — Старый. За рулём «логана» — молодой худощавый парень. В джинсах, серенькой рубашке навыпуск и выцветшей бейсболке на белобрысой голове. Таких миллионы. Минут через двадцать Старый сообщил, что они на месте и приступили к наблюдению.

Мы тоже выдвинулись на машине Дроздова. Встали во дворе дома номер девять, сразу за детским городком. Я в бинокль очень хорошо видел подступы и сам первый подъезд, а также окна угловой квартиры на четырнадцатом этаже шестнадцатиэтажки. Часа через два ожидаемо заёрзал на своём месте Дрозд.

— Слушайте, а есть никто не хочет? — невинно посмотрев на меня, спросил пока ещё холостой полицейский.

— Есть предложение? — рассматривая в полевой бинокль голубенькие занавески на окнах девяносто шестой квартиры, спросил я.

— Васильич, я этот район хорошо знаю. Помнишь, в начале весны…

— Короче, докладчик, — перебил Ваньку Шароев, развалившийся на заднем сидении «тойоты».

— Короче, вон за тем углом кафе быстрого питания. Как называется, не помню, но пончики там… и кофе приличный. Кстати, и магазин там есть. Сбрасываемся? — как о чём-то уже давно решённом, спросил Дрозд, копошась у себя в заднем кармане джинсов.

— Сколько по времени? — спросил я, с интересом наблюдая, как на детской площадке «старший топтун», смешно подпрыгивая и не выпуская из рук старый целлофановый пакет, играет с малышнёй в футбол.

— Если пошлём Магомедыча, полчаса уйдёт, и сдачи не дождёмся. А если я сбегаю, в двадцать минут уложимся. Я волшебное слово знаю, мне девчонки на кассе без очереди дают, — заржав, ответил Ванька.

— Пятнадцать минут. Время пошло, — сказал я, протягивая гонцу свои сто рублей. — «Американо», плиз.

* * *

Минут через десять после того, как мелькнула за поворотом тёмно-синяя рубашка Дрозда, щёлкнула портативная рация. Говорил Старый, заглядывая в свой пакет:

— Внимание. Вижу объект наблюдения «Татьяна». Объект опознан. Веду.

— Понял вас, — ответил я и почему-то занервничал.

Выждав немного, позвонил Ивану и спросил:

— Ты где?

— Васильич, меня без очереди пустили… спасибо, ребята. Кофе-машина…

— Слушай сюда… в твоём направлении движется Татьяна. Её ведёт Старый. Будем брать, но так, чтобы её не было видно из окон квартиры, — объясняю Ивану.

— Понял. Девушка, пусть пока постоит, я позже… — слышу чуть приглушённые объяснения Ивана. — Чапай, я её вижу. И Старого тоже. Она с сумкой в магазин идёт, — негромко отозвался Иван, наблюдая за Татьяной через панорамные окна кафе.

— Мы выдвигаемся, — говорю Дрозду и пересаживаюсь на водительское место.

При выходе из магазина Таню неожиданно пригласил в служебное помещение для личного досмотра охранник торгового заведения. Подошёл такой дядька в мятой форменной тужурке, растопырил руки и, кивая на открытую дверь, подтолкнул барышню животом. Покупательница попробовала возмущаться и привлечь к себе внимание, но охранник вежливо, но настойчиво теснил её, что-то неразборчиво бубня:

— Так положено… Предъявите, что в сумке, и всё. А то полицию вызовем, а там протоколы…

Услышав совсем неприятные слова — «полиция», «протоколы», девушка сдалась и, сердито пнув ногой дверь с надписью «Администрация», вошла в помещение. Естественно, администрацией были мы. Предъявили свои документы и представились. Попросили документы, удостоверяющие личность, у Татьяны Дмитриевны Любич. А они у неё оказались. Представляете? Клубная карточка в фитнес-зал «Глория» с её цветной фотографией и фамилией члена клуба (или как там, если член клуба — женщина?). Расшаркиваться и придумывать какие-то замысловатые психологические ходы просто не было времени. Поэтому, посадив Любич на стул прямо перед собой, я, глядя в её красивые испуганные глаза, спросил:

— Алик у тебя, девочка?

Неожиданно Татьяна закрыла глаза, положила дрожащие руки себе на колени и чуть заметно кивнула головой. Потом открыла их, уже полные слёз, и тихо спросила, по очереди заглядывая в глаза каждому из нас:

— Вы, что… его убьёте? Убьёте? Не надо…

— Нет, Таня. Если он поведёт себя по-умному, останется жить. Пойми, никому не нужна его смерть, — стараясь не повышать голоса и сохранять спокойствие, ответил я. — А ты знаешь…

— Знаю… я всё знаю. Я по телевизору видела. Мы с ним вместе смотрели, — вдруг расплакалась Татьяна, закрыв лицо руками. — Мне так их жалко… ну, инкассаторов этих. Сказали, что у одного из них ребёночку месяц всего. И Алика жалко… У него, наверное, не было другого выхода. Да? Он сказал, что всё это случайность, что так не должно было быть, что их подставили.

— Возможно. Вот нам и необходимо это узнать. Нам очень нужно встретиться и поговорить с Аликом. Ты у него оружие видела? Просто, если он начнёт стрелять…

— У него автомат есть. Большой… Как в кино, знаете? И пистолет есть, с такой круглой штукой на стволе.