Несломленная

Из-за адской усталости, которая пробирает меня до костей, я не могу нормально выступать. Я снимаюсь с Ист-бурна, но твердо намерена сыграть на Уимблдоне, хоть моя подготовка к нему и состояла из сна и сидения впотьмах. Я превратилась в вампира, изредка играющего в теннис.

В ясный солнечный день я выхожу играть свой матч первого круга против немки Татьяны Малек, прошедшей квалификацию. Я столько раз играла на Уимблдоне в пасмурную и дождливую погоду, но сегодня, как назло, на небе ни облачка. Обычно я была бы таким условиям только рада, но сегодня яркое солнце вызывает у меня упадок сил. Тем не менее первый сет я выигрываю 6:3. Но дальше я разваливаюсь. Солнце меня ослепляет. Такое ощущение, что свет и тепло высасывают из меня энергию. Еще в первом сете на переходе у меня так кружится голова, что я с трудом поднимаюсь со стула. После двух розыгрышей пульс у меня взлетает. Голова идет кругом. Мне кажется, что либо меня сейчас стошнит, либо я потеряю сознание. Неудивительно, что я проигрываю, пусть и в трех сетах.

Я обращаюсь к врачам, и они назначают кучу анализов крови. Несколько недель спустя я узнаю, что у меня вирус Эпштейна-Барр, который вызывает инфекционный мононуклеоз.

Прикованная к постели в нашей квартире в Загребе, я стараюсь не падать духом. Я все еще не могу видеть дневной свет и смотрю кино, дурацкие сериалы и реалити-шоу: «Настоящие домохозяйки», «Отчаянные домохозяйки» и «Сплетница» заполняют мои дни. Очень досадно, что мое возвращение прервалось после того, как в этом году я сильно поднялась в рейтинге, несмотря на то что почти не тренировалась, а заинтересованность моего тренера в работе по-прежнему вызывает у меня большие сомнения. Депрессия не возвращается – уже хорошо, но смотреть теннис я тоже не хочу. Я хочу только одного: чтобы эта усталость прошла и я могла вернуться на корт и играть турниры.

К сентябрю мне гораздо лучше, и я решаю попытать счастья на US Open. Борне не дают американскую визу, так что на «Флашинг Медоус» мне помогает Роджер Рашид. Он дает мне много полезных советов и указаний. Он постоянно работает с Гаэлем Монфисом, но в свободное время всегда приходит на мои тренировки и даже присутствует на некоторых моих матчах. Он отлично понимает игру и уровень физподготовки, необходимый для того, чтобы добиться успеха. Роджер – настоящий профессионал. Я очень его ценю.

Хоть последний месяц я мало тренировалась, но в Нью-Йорке показываю приличный теннис. Однако все равно проигрываю в первом круге. После болезни мне не хватает набитости, так что мы с Борной решаем провести интенсивный тренировочный сбор и на этот раз выбираем для него Академию Муратоглу в Париже. Патрик Муратоглу – тренер с внушительной репутацией: несколько лет назад он работал с Маркосом Багдатисом и после него тоже вырастил не одного хорошего игрока. Академия находится в приятном тихом районе и оборудована шикарно. Это идеальная база для моих тренировок после всего, что произошло в последние месяцы. Патрик встречает нас очень гостеприимно и радушно. Он классный парень.

Время в академии идет мне на пользу – уже через две-три недели я набираю форму. Вернувшись в тур, я сразу выигрываю титул ITF в Греции, потом дохожу до финала еще одного турнира в Жуэ-ле-Туре в центральной Франции и, наконец, беру крупный титул ITF в Пуатье. Победить в таком количестве матчей – это огромный заряд уверенности под конец года, и, хоть он у меня получился и тяжелый из-за травмы и болезни, мне жаль, что сезон кончается.

После двухнедельных каникул в Загребе мы с Борной не можем прийти к согласию насчет предсезонной подготовки. Он настаивает, чтобы мы воспользовались программой, которую предлагает академия Муратоглу: большая группа игроков и тренеров десять дней проводит в Альпах, а потом три недели – на Маврикии. Звучит заманчиво, но я бы предпочла спокойно работать одна. Я опасаюсь, что в окружении людей, что неизбежно в академии, Борна начнет отвлекаться и будет думать только о досуге и развлечениях.

Мы ругаемся. В конце концов я сдаюсь и соглашаюсь на программу Муратоглу.

Мы едем в Валь-д’Изер в Альпах и там в группе много работаем и тренируем выносливость в условиях разреженного воздуха. Уже к концу этого блока я понимаю, что групповая подготовка была ошибкой, а когда мы прилетаем на Маврикий, Борна, как я и предполагала, переключается в курортный режим. Мы снова не работаем ни над чем конкретным. Нет никакого плана. Никаких целей. Я недоумеваю, как Борна может считать то, что мы делаем, полезным. Я убеждена, что мы должны делать упражнения, наигрывать комбинации и тактические схемы, отрабатывать подачу.

В самолете с Маврикия в Австралию прямо перед взлетом я поворачиваюсь к Тину:

– Это самое бездарное межсезонье, которое я когда-либо проводила, – говорю я. – Ты же понимаешь, что после того, чем мы занимались, результатов не будет.

Я откидываюсь на спинку кресла и прокручиваю все в голове. Борна просто на три недели съездил отдохнуть.

«Так к «Шлему» не готовятся», – думаю я.

21. Ссоры, 2010