Неслучайные встречи. Анастасия Цветаева, Набоковы, французские вечера

С Эрнстом у Элюара завязались очень тесные отношения, какая-то особая разновидность мужской дружбы. Гала охотно позировала художнику. Элюар отобрал коллажи Макса для иллюстрирования своего сборника «Повторения».

Совместная работа над книгой настолько их объединила, что естественным продолжением этой дружбы стала близость Макса Эрнста и Галы, чему Элюар всячески способствовал. Через год они жили все вместе во Франции под одной крышей, разделяя супружескую дубовую кровать, подаренную родителями им на свадьбу. Результатом этого союза стала небольшая книжка Элюара и Эрнста – поэта и художника – с говорящим названием – «Несчастья бессмертных», вышедшая в 1923 году.

Анастасия Ивановна встретилась с Галей Дьяконовой и Элюаром в 1927 году в Париже, когда возвращалась в Москву из Сорренто, где она встречалась с Горьким. Со школьной подругой и ее мужем она провела целый день. Элюар ей понравился. Она нашла в нем сходство с Маяковским. Расставаясь, он сказал ей: «Второй раз в жизни я всерьез разговаривал с женщиной. Первый раз это была Гала, второй раз с вами, – и обе вы – русские…»

Гала вдохновляла и Макса Эрнста, и Поля Элюара. Но, вероятно, роль, которая ей была отведена в отношениях этих двух ярко одаренных людей, ее саму удовлетворить не могла. Все это, по-видимому, привело к ощущению одиночества, исчерпанности брака с Элюаром да и жизни вообще. Неслучайно спустя несколько лет во время прогулки в скалах, в Кадакесе, куда привел ее Сальвадор Дали, она призналась ему, что хочет умереть, и попросила сбросить ее со скалы в пропасть. Дали был поражен силой и искренностью ее слов. В своей книге «История одного гения» он описал свои переживания, связанные с ее необычной просьбой.

Дали и Гала познакомились в 1929 году в Кадакесе. Дали только что возвратился из Парижа, где он вместе с Бунюэлем закончил монтаж фильма «Андалузский пес» – шестнадцатиминутный сюрреалистический немой фильм, кошмарное сновидение Бунюэля, при просмотре которого китайский мажордом Чарли Чаплина, случайно увидев некоторые сцены фильма, упал в обморок (сам Чаплин к фильму отнесся с интересом). Было отчего. Набор фантасмагорических сцен, не имеющих смысла, – это еще цветочки, а вот сцена, где Бунюэль разрезает бритвой глаз, – способна уложить не только китайского мажордома. Возвратившись домой, Дали пригласил к себе две богемные пары – художника Рене Магритта и Поля Элюара с женами.

На следующий день после приезда гостей Дали и Гала повстречались на пляже.

Так начались их отношения, кардинально изменившие жизнь Елены Дьяконовой и Дали.

– Малыш, – сказала она ему тогда, в Кадакесе, – мы больше не расстанемся. Скоро вы будете таким, каким я хочу вас видеть.

Чахотка, которую она поборола, вероятно, обострила в ней чувство жизни, притупила, если не стерла вовсе инстинкт материнства. Елена Дьяконова не вернулась к Полю Элюару и больше никогда не виделась со своей дочерью. Однако в причудливой форме материнский инстинкт все же всплыл в ее отношениях с Дали, который за десять лет до их встречи тяжело перенес смерть матери и мысленно не мог с ней расстаться.

На фотографии, сделанной в фотокабине вскоре после их знакомства, в 1929 году, Дали выглядит как успешный студент накануне выпуска – умное лицо с легкой иронической улыбкой. И пока что без эпатажных тараканьих усов. Прильнувшая к нему узколицая Гала-Лена Дьяконова на этой фотографии скорее похожа на любящую мать, к которой сын приехал на каникулы. Необычная мать и странный сын. Ей исполнилось тридцать пять, Дали был моложе ее на десять лет.

Вскоре без сожаления она покинула семью, респектабельную квартиру в Париже и переехала в Испанию в скромную хижину Дали на берегу залива. Похоже, ей нужен был новый импульс жизни, а Сальвадор Дали оказался как раз тем человеком, на которого не жалко было потратить свои силы…

Дали в своей эпатажной манере с иронией так отзывался о своем отношении к Гале: «Я люблю Галу больше матери, больше отца, больше Пикассо и даже больше денег». А потом на полном серьезе писал: «Спасибо, Гала! Это ведь благодаря тебе я стал художником. Без тебя я не поверил бы в свои дарования! А ведь правда, что я люблю тебя с каждым днем все сильней и сильней…»

Спустя годы, уже оставшись с Дали навсегда, Гала писала Анастасии Цветаевой, что зиму проводит в Нью-Йорке, лето – в Испании, а весной приезжает на несколько недель в Париж. В письме она просила А.И. прислать ей книгу «Воспоминаний», чтобы перевести ее для Дали. «Много раз дружила с мужчинами, – признавалась она Анастасии Ивановне, – но никогда с женщинами. Ты моя единственная подруга». В Россию она собиралась, но так и не приехала – «…Дали не может работать без меня…»

В тот вечер в Амстердаме, слушая рассказ А.И. о ее школьной подруге и жестоком Сальвадоре Дали, я еще не думал, что Анастасия Ивановна, возможно, переживает такое же или похожее чувство ревности к Сальвадору Дали, какое когда-то испытывала к подругам Лены Дьяконовой в гимназии Потоцкой.