Несовершенные любовники

Наша забава закончилась не очень хорошо, но и не очень плохо. Я был старший, и мне должны были здорово намылить шею, да и близнецам тоже. Нас, действительно, хорошенько намылили, но только в буквальном смысле. Камилла и Лео ограничились вежливым: «Прости нас, бабушка» — лаконичным покаянием без малейшего объяснения, они были весьма сильны в подобного рода упражнениях. Я же не мог, охваченный паническим страхом, выдавить из себя даже извинение и, как всегда, в отчаянии искал крылья, на которых смог бы умчаться отсюда. Вы наверняка знаете, что такое фантомные боли, когда люди, у которых ампутировали конечность, продолжают чувствовать боль отнятой частицы своего тела, так вот, я страдал от отсутствия крыльев, все мое тело было сплошной ноющей культей.

Госпожа Дефонтен отвела нас в большую ванную комнату, заставила быстро снять одежду и залезть всех троих в ванну, как только вода достигнет «этого уровня, видишь, Рафаэль, и тогда выключай воду, понял?» — «Хорошо, госпожа Дефонтен». Мое сердце переполняло чувство глубокой признательности к старушке. Несмотря на мой ужасный провал, она сохранила за мной статус «взрослого», я по-прежнему был в ее глазах человеком, которому можно доверять, которому можно поручить ответственное задание. Я уставился на сверкающую стенку фарфоровой ванны, моргая от напряжения, чтобы, не дай бог, не пропустить воображаемую отметку.

Несколько недель спустя в школьной библиотеке я случайно наткнулся на книгу с рассказами об экспедициях Скотта и Амундсена. В то время я читал мало, хотя и больше своих одноклассников, но, скорее, так, от безделья — книги совершенно меня не трогали. Однако эти рассказы подарили мне новые ощущения, я отправлялся за моря в одной команде с отважными путешественниками, переживая нечто сокровенное, что невозможно было выразить словами. Я читал по ночам, запершись у себя в комнате, потому что не мог сдерживать обуревавших меня чувств, и не рассказывал об этом ни матери, ни Полю, словно занимался чтением постыдных журналов. И теперь я ясно вижу (в буквальном смысле), что завлекло меня во Дворец культуры в Бамако, где я впервые встретил тебя, Наташа. Я вижу плакаты на деревьях, на стенах, в коридорах нашего отеля. И мой взгляд цепляется не за строчки с анонсом конгресса писателей, а за надпись, которая находится выше и выделена крупным шрифтом: УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ.

Наблюдая за водой, приближавшейся к воображаемому уровню в этой чертовой ванне, я совершенно упустил из виду, что стою голый в присутствии других людей, чего со мной не случалось со времен моего детства, когда меня еще купала моя мама. Я быстро закрыл краны, а подошедшая к этому времени госпожа Дефонтен, закатав рукава, принялась тщательно тереть мочалкой малышей. «А ты давай сам, Рафаэль», — сказала она. Ее склоненное над ванной тело, крепкие руки, покрытые пеной, служили мне экраном, повернувшись к которому спиной, я осторожно намыливал тело, но когда я попытался незаметно выскользнуть из ванны и схватить полотенце, то услышал: «Ну-ка, тише, не выходите, сейчас будем ополаскиваться». Ошеломленный, я был вынужден дожидаться, пока не сойдет грязно-серая вода и пока ванна не наполнится чистой, в которой бабушка Лео и Камиллы оставила нас одних, словно грех рыбешек, вытащенных из темно-бурой реки и брошенных в газ с прозрачной водой. Однако я зря переживал, близнецы не обращали никакого внимания на мое обнаженное тело они были погружены в свои игры, создавая миниатюрные гейзеры и переливая каскадами воду между пальцами. Я продолжал сидеть, скрючившись на коленках, как вдруг Лео удивленно спросил: «Ты почему не играешь, Раф?», а Камилла добавила: «Ты похож на скороварку». Лео поправил ее на последнем слове, и она повторила: «Ты похож на зароварку, нет, зародашку». Они сели, как я, их коленки касались моих, они смотрели на меня, положив головы на скрещенные руки, клокочущая вода потихоньку затихала, и наступила тишина. «It's weird», прошептал Лео, а Камилла перевела, не поднимая головы: «Так странно», а потом кто-то из них произнес: «Как хорошо!» И тут мое стеснение испарилось, нам было тепло и уютно в этой огромной ванне, окутанной паром, от которого запотевали двери и зеркало напротив нас, мы прижимались коленками друг к другу, покоясь в воде, словно одна большая морская звезда, я погружался в дрему.

Весь остаток дня, уже после того как я оделся, попрощался с господином и госпожой Дефонтенами, вернулся к себе домой, поужинал и поболтал с матерью, меня не покидало состояние заторможенности, и лишь спустя несколько дней или даже недель мне вспомнилось словечко, которое коверкали близнецы. «Скороварка» — я знал, конечно, что это такое, но причем тут я?