Нести свой крест

– Кирилл Андреич вчера день рождения с друзьями отмечал… Говорят, еле из дома с

гостями выскочить успели… Короче, остались теперь у художника только труба печная и

фундамент. Хорошо, пожарные вовремя приехали, дальше не пошло…

Нести свой крест

Он называл ее кратко – Ксю, или ласково – Ксюша, в зависимости от настроения и

сложившихся обстоятельств. Она его всегда – деда, скорее даже – Деда. Именно так, с

большой буквы. В мире не существовало слов, чтобы выказать все те чувства, которые

переполняли ее душу. Он и она были одним целым. Родственными душами. Понимали все

на уровне взгляда. Два одиночества, однажды встретившиеся в одной беде.

Когда Ксю в одночасье лишилась обоих родителей – такое случается гораздо чаще, чем

нам хотелось бы, – он взял ее к себе. Много позже ей стало известно, что незадолго до их

встречи, предначертанной свыше, Деда похоронил жену и сына. Их души тоже улетели на

небеса. Ей было восемь, ему – за шестьдесят. Он холил ее и лелеял, любил и обожал, как

никого боле. Каждое утро заботливо заплетал аккуратные косички, завязывал банты и

провожал в школу. А она, отвечая взаимностью, готовила еду и содержала их скромный, но уютный дом в чистоте.

– Ты моя хозяюшка! – Деда улыбался в седую окладистую бороду, вокруг его глаз

собирались морщинки радости, но взгляд всегда оставался немного грустным. Он знал, что когда-то все закончится, и ей будет больно.

Каждый месяц они ходили на кладбище встретиться с родными. Вместе ухаживали за

могилами, сажали весной цветы, пололи летом сорняки, убирали мусор и омывали

влажной тряпочкой холодный гранит памятников, зимой расчищали снег.

– Мама, папа, не волнуйтесь, у меня все хорошо… Я скучаю, но теперь у меня есть Деда…

Я всегда буду помнить вас, – Ксю смотрела в глаза родителей и не замечала, как на землю

капают слезы печали.

Деда никогда не говорил со своими в голос, а только медленно шевелил губами, неслышно

читая молитвы. Он никогда не плакал, и его глаза всегда оставались сухими.

– Я выплакал все давным-давно…

Они никогда не были родственниками, но стали единой семьей: Ксю, ее родители, Деда, Марья Ильинична и семнадцатилетний Сашка. Он никогда не рассказывал, что же

случилась, а она, несмотря на снедаемое ее любопытство, никогда не настаивала. Но в дни

рождения они обязательно зажигали свечку и поминали близких добрым словом.

Так и шагали по жизни рука об руку.

Из маленькой девочки с острыми коленками Ксю превратилась в девушку, а затем и в

молодую красивую женщину. Окончив школу, поступила в институт, но всегда боялась

надолго уехать из дома, всегда возвращалась засветло, чтобы не оставлять Деда одного, не

заставлять его нервничать. Ведь прошедшие годы не сделали его моложе, не добавили ему

здоровья. В его характере появились капризные нотки, он стал раздражителен и все чаще

брюзжал себе под нос, выказывая недовольство то плохо приготовленными котлетами, то

немытой посудой, то грязными полами, то долго льющейся в ванной водой. Она же из

кожи вон лезла, стараясь угодить, помочь, скрасить старость, доставить удовольствие, но с

ужасом стала замечать, что и сама раздражается, грубит, срывается на крик.

– Отправь его в приют для стариков, – сочувственно советовали сверстники, глядя, как у

нее появились круги под глазами от нервов и недосыпа, как от бессилья она иногда плачет

в углу, стараясь скрыть от окружающих свои проблемы.

Им не понять. Они живут в другом измерении. Ксю не могла его бросить. Никогда! Ведь

их многое связывало, она ему стольким обязана. И, в конце концов, она его ЛЮБИТ!!! Он

– ее Деда. Единственный и неповторимый. Родимая душенька в большом и оголтелом

мире.

Первый звоночек раздался теплой июньской ночью. Деда застонал и не смог двинуться с

места. Пришлось вызвать «скорую». Инсульт! Собирая все необходимое для больницы –

мыло, полотенце, бритву, зубную щетку, пижаму и тапочки – Ксю не могла совладать с

собой и плакала навзрыд. Она вдруг осознала всю хрупкость бытия, скоротечность

человеческой жизни. Врач «скорой помощи» – женщина в годах и повидавшая многое –

как могла, успокаивала ее:

– Не плачь, деточка, может, все наладится еще…

Может… В карете «скорой» Ксю держала бледного Деда за ослабевшую руку и смотрела в

его глубокие глаза. Он слабо улыбался ей посиневшими губами, пытаясь крепко сжать ее

пальцы, взбодрить, и плакал. Впервые в жизни она видела, что он плачет. Без слез. И от

того еще сильнее рыдала сама.

– Он раньше уже перенес два микро-инсульта, – лечащий врач резал, как ножом по сердцу,

– сейчас дед очень плох, но делаем все возможное.

Для нее началась иная жизнь. Ксю запустила учебу и с самого утра до позднего вечера

проводила в больнице. Деда был больше похож на овощ, впадал в забытье и никого не

узнавал вокруг. Она же с комом в горле от отчаяния, ухаживала за ним, обтирала влажной

губочкой, стараясь избежать пролежней, ворочала почти бесчувственное тяжелое тело с

боку на бок, меняла пеленки и выносила горшки, свято веря в выздоровление. Ведь он

единственный, кем она искренне дорожит. А глубокой ночью, когда обессиленная