Нестор-летописец

Несда осторожно потрогал спину. Мазь почти полностью впиталась, плоть была горячая, как при лихоманке, но боль от содранной плетью кожи не ощущалась. Он поднялся, торопливо натянул порты.

– Благодарствую тебе, – крикнул Несда уходящему лекарю.

Анбал повернулся.

– Это ты мне? – спросил он озадаченно.

Несда кивнул.

– Какое у тебя есть благо, холоп, чтобы подарить его мне? – мрачно усмехнулся он и зашагал дальше.

– Поторапливайся, – прикрикнул на Несду ключник. – Тебя ждет боярин.

– Для чего? – спросил отрок, завязав ворот рубахи и приглаживая волосы.

Ключник стукнул его по затылку.

– Знай свое место и выполняй приказы господина не рассуждая. А будешь груб с боярином, он тебя продаст.

Несда не сдержался и спросил по пути:

– А ты давно в холопах, Кульма?

Ключник, шагавший по-утиному вперевалку, сперва пыхтел недовольно, затем сказал:

– Сколько себя помню.

…Воевода рассматривал холопа со столь пристальным вниманием, какого обычный раб никак не заслуживает. Янь Вышатич сознавал нелепость этого положения и потому сидел, полуприкрыв глаза рукой. Скамья с подлокотниками  – весьма удобная для этого вещь.

– Откуда ты знаешь епископа Леонтия?

– Мы жили в Ростове. Владыка собирал к себе детей для обучения вере и грамоте.

Отрок отвечал бойко и разумно, без единой запинки.

– Какого роду-племени твои родители?

– Мать была из племени меря, что живет в ростовской земле. В жилах отца тоже течет кровь мерян, но наполовину он славянин. Его дед был дружинником князя Бориса Ростовского.

– Бориса-мученика? – переспросил воевода, убрав руку от лица.

– Страстотерпца, – с тихой торжественностью поправил его холоп.

– Как его звали?

– Воигост, по прозванию Лисий Нос.

– Хм. Воигост? Это ведь новгородское имя? – боярин выказывал все больший интерес к словам холопа.

Несда пожал плечами.

 – Если имеешь язык, отвечай словами, – потребовал воевода.

– Я не знаю.

– И не знаешь, откуда он родом?

Несда покачал головой. Спохватившись, ответил:

– Нет.

– И никто из твоих предков не жил в Новгороде?

– Не знаю.

Боярин снова упер чело в ладонь и смотрел на холопа через пальцы. Имя – единственная нить. Но из одной нитки не сшить рубаху. Род воеводы корнями уходил в Новгород. Дед Остромир сидел там посадником после смерти князя Владимира Ярославича. Когда б и сей отрок вел свое происхождение из новгородской земли… Тогда, возможно, прояснилось бы это сходство. Оно бросилось воеводе в глаза еще в тот раз, когда в усадьбу приходил отец парубка. Боярину пришла на ум странная мысль. Мальчишка мог быть его сыном, если б… Если бы он, воевода, хоть раз в жизни бывал в Ростове. Но он никогда не видел этого города. И последние пятнадцать лет никакая женщина кроме Марьи не возлегала с ним на ложе.

Холоп точь-в-точь напоминал самого воеводу в далеком отрочестве. Когда-то давно Янь Вышатич видел эти черты лица, отраженные на глади воды, в зеркальных пластинах доспехов и на широком клинке ромейского меча.

Теперь же гадать об этом сходстве – пустое дело.

– Почему ты продал себя в холопы? Так плохо жилось в доме твоего отца?

– Отец был добр ко мне.

– Тогда почему?!

Боярин взялся за подлокотники и нетерпеливо подался вперед. Отрок тревожил его своей странностью.

– Он бы не отпустил меня.

– Куда не отпустил?

Несда, помявшись, ответил неохотно:

– Господь сказал: оставь все и следуй за Мной.

Воевода опешил. Поднялся со скамьи. Снова сел. Протянул руку к жбану с квасом, жадно испил из ковша. Все это время не спускал глаз с отрока.

– Ты назвал Христа холопом? – с едва скрытым раздражением и недоумением спросил он.

– Бог принял рабство, родившись в человеческой плоти, – упрямо сказал Несда. –  Он появился на свет в скотьих яслях. Он умыл ноги ученикам. Ему плевали в лицо как негодному рабу. Его казнили позорной смертью.

Воевода откинулся на спинку скамьи и долго молчал, словно забыл о холопе. Несда украдкой зевнул – истерзанная спина и озноб не дали спать ночью.

– Ты больше не будешь работать на поварне, – молвил вдруг боярин. – Скажу ключнику, чтоб перевел тебя в сенную челядь. Мои глаза стали плохо разбирать книжные письмена. Ты будешь читать мне, когда велю. Рад сему?

Несда онемел. Рад ли он этому?

– Можешь также сам брать из ларя книги, какие захочешь. Но только чистыми руками. И не капать на листы воском.

– Я… Я твой раб до гроба, хозяин! – пробормотал отрок, сам не свой от счастья.

Воевода невесело усмехнулся.

– Холоп клянется в своем холопстве. Иди. И позови ко мне ключника.

Оставшись один, боярин вновь погрузился в раздумья. Дивные дела творит порой судьба. Еще накануне вечером он вопрошал у Псалтыри, умрет ли он, не оставив наследников. Нынче ему помстилось, будто мальчишка-холоп – его сын. Всего лишь помстилось… Или… Боярин собрал чело складками. Отрок умен, добро воспитан, наставлен в Христовой вере, даже слишком. Украл книгу? Так не из корысти, не снес ее на торг. Боярин вспомнил, как хотели изловить русалку, и губы невольно раздвинулись в улыбке.

Выдать отрока за плод давнего блудного греха? Некоторое время воевода колебался. Это было соблазнительно. Пусть и кривой, но все же способ обзавестись продолжателем рода.