Нестрашный мир

Женя поставил на стол пакет с тушёнкой («я все равно Андрюхе должен»). Мы немного посидели на лежанках и вышли. Обратной дорогой Женя рассказывал:

– Знаешь, Андрюха вообще-то из Питера, он городской. Про сто однажды наступает предел, и ты понимаешь, что человеку много-то не надо. Тут отношения очень чистые. Чего запутывать? Природа… Вот однажды и мне всё надоест, перееду к Андрею, буду помогать ему сети ставить.

* * *

Дорогой Лёва!

Это будет последнее письмо в этой книге. Во-первых, скоро наступит пятнадцатое число, а я должна закончить всё за один день. Во-вторых, и так достаточно путаницы. Она оттого, что я ничего не понимаю. Но знаешь, это даже приятно. За последние три года – с тех пор, как я начала работать, – моим любимым выражением стало «я не знаю». Поэтому не огорчайся, если тоже ничего не понял. Как говорят нам на практике в школе, «вы же учитесь!»

Эти дети притягивают. Их мир завораживает, хотя никто не может его понять. Нужно как-то проникнуть в этот мир и расширить его изнутри. Но никто не знает, как.

«Умственно отсталый», «глубоко умственно отсталый», «тяжёлый аутист»…

Но ведь мы не знаем и не можем представить, что делается в голове у Егора, Уны, у остальных.

Кажется мне, они за такой рекой, где эти определения несостоятельны и не нужны.

Их мир скрыт, но свет в наш мир проникает.

Не буду говорить о смысле, потому что всё равно ничего не знаю и не могу сказать.

Но мне хорошо с ними.

Я с ними чувствую такую глубину жизни, какая мне и не снилась.

Я хочу, чтобы они продолжали учить меня.

С любовью,

Маша

В городе N

«Если человеку дан один день, он должен его прожить.

В слове "прожить" и полнота осмысления, и внезапные озарения».

Фридл Дикер-Брандейс

Я расскажу вам о том, как год работала в детском доме для «особенных детей». Дом находится в маленьком городе N, это примерно три часа езды от Санкт-Петербурга. Про детский дом я узнала от Сабины, волонтёра из Германии, которая там работала. В Германии существует благотворительная организация, она организует помощь этому дому: оплачивает жизнь волонтёров в России, покупает для детей инвалидные коляски и другие средства реабилитации. Организацию основала Марианна Майер, эрготерапевт из Германии. Первые немецкие волонтёры появились в детском доме больше десяти лет назад, с тех пор они приезжают каждый год на год: когда срок кончается, их сменяют новые волонтёры. Кроме того, организация связана с немецкой школой эрготерапевтов, поэтому ежегодно двое или трое выпускников этой школы на полгода приезжают в детский дом работать с детьми. В этом году на разные сроки приезжали Майке, Амрай, Тина, Бритта, Юлия, Сабина и Дагмар. Таня, Света и я стали первыми в этом детском доме русскими волонтёрами.

Я пришла в детский дом, настроившись на трагическое восприятие всего, что увижу. Приготовившись к борьбе с персоналом, который, я была уверена, делает всё неправильно и не понимает, что на самом деле нужно детям. Оглядываясь на начало волонтёрского года, я удивляюсь, как сильно с тех пор изменился мой взгляд на вещи. Я поняла, что главное в нашей работе – не борьба, а жизнь, гармоничное сосуществование в одном пространстве, и надо, чтобы все, кто работает с детьми: нянечки, медсестры, воспитатели, врачи и волонтёры, старались понимать друг друга, помогать друг другу, словом, работать вместе.

В детском доме три корпуса. Здесь все ребята – особенные, но наши подопечные из 1-го корпуса – самые особенные. По-научному они называются «дети с множественными нарушениями в развитии». Наши ребята, за редким исключением, не умеют ходить и говорить. Есть ложкой. Одеваться. Кто-то не видит. У многих эпилептический синдром. И почти ни к кому не приезжают родители, потому что большинство детей – отказные. Когда они вырастают, их переводят в психоневрологический интернат – ПНИ, и там они живут всю оставшуюся жизнь. Всё это очень тяжело. Меня часто спрашивают: «Как ты можешь работать в таком месте? Там же у кого угодно пропадёт способность радоваться! Но именно здесь, где каждый день сталкиваешься с болью и безысходностью, собственной беспомощностью, вопросами «зачем всё это?», «за что им всё это?», «что я смогу им дать?» и «не лучше ли совсем ничего не давать, если я не в состоянии дать этим детям единственное, в чём они действительно нуждаются, – любовь и заботу на всю жизнь?» – так вот, именно здесь я научилась радоваться так, как не умела никогда.

Мои дети – самые сильные люди из всех, кого я знаю. Они принимают жизнь такой, какой она к ним приходит, и учатся находить в ней радость. Целый год они учили этому и меня.

Нестрашный мир

Письмо

Дорогая Маша!