Нестрашный мир

– стучалки. Назначение этой категории понятно из названия. Всё, чем можно стучать, колотить о свою коляску, спинку кровати, а иногда, к сожалению, о собственную голову Здесь вещи, не вошедшие в первую категорию, кроме совсем мягких и совсем тяжелых.

– вода и другие жидкие субстанции. О-о-о! Если это нельзя выпить залпом (а Сашка чуть ли не единственный человек, которые ест и пьёт быстрее меня), нужно опустить туда руку и поднять тучу брызг.

От той поездки в крепость в памяти осталось несколько картинок:

Сашка в автобусе. Сидит через проход от меня и ухмыляется.

Сашка, босой (носки уже пожевал, теперь они сушатся на ручке коляски), сидит по-турецки и с невозмутимым видом обозревает окрестности.

Сашка у колодца. Мы вытащили ведро воды, Сашка опустил туда руку и почти достал до дна. Вода холоднющая.

Однажды мы взяли Сашку на озеро. Выражение его лица, когда он понял, что всё это – вода, надо было видеть.

Театр

Марианна Майер сказала, что ребёнок очень многое может, когда чувствует себя нужным. Если, например, он играет в спектакле и знает, что спектакля без него не получится.

Так появилась наша театральная группа.

Мы решили поставить спектакль по сказке Чуковского «Тараканище». Творческая группа состояла из одиннадцати актёров, а число режиссёров постоянно менялось.

Поставить спектакль, когда большая часть актёров не говорит и не ходит, – задача не из лёгких.

Мы собрались в игровой, прочитали пьесу вслух и приступили к распределению ролей.

«Ехали медведи на велосипеде»… Кто хочет быть медведем?

Мало кто знал, что такое медведь, и мы показали картинку в книжке. Так же поступили с остальными персонажами.

Немецкие волонтёры тоже сверяли русские слова с картинками, если Майке, которая довольно хорошо знает русский, не могла перевести. Правда, накануне спектакля выяснилось, что немцы всю дорогу путали рака с жабой, но это мелочи.

Среду после обеда мы объявили театральным временем. Репетировали в игровой, а потом, когда поняли, что там не хватает места, в коридоре возле буфетной. Обойти нашу весёлую толпу было невозможно, поэтому нянечки, медсестры и врачи просили нас расступиться, и мы расступались, словно море перед народом Израилевым. Каждую среду нас спрашивали, чем мы тут занимаемся. Каждую среду мы объясняли, что каждую среду репетируем спектакль. Каждую среду нам отвечали, что впервые это видят. Даже в день премьеры, сред двадцать спустя, нашлись люди, утверждающие, что слышат о спектакле впервые.

Принцип работы с актёрами был прост: если наш актёр мог сам делать то, что полагалось по роли, он это делал, а если не мог, мы это делали за него (говорили, например, или двигали его руками, или катили его коляску). Сказка «Тараканище» хороша тем, что в ней много ролей, которые играть не нужно, достаточно быть в образе. Если ты «комарик на воздушном шарике», твоя единственная задача – держать воздушный шарик, а с этим трудно не справиться.

Вы спросите, все ли ребята понимали, что мы делаем спектакль и что такое спектакль, о чём говорится в сказке и так далее?

Конечно, не все. Но весело было всем, потому что спектакль – это музыка, игра, движение, а этого мало кто не любит. К тому же, когда какие-то действия и слова повторяются из раза в раз, они становятся привычными и более понятными.

Роль Тараканища исполнял Миша из СПИД-палаты, так у нас называют группу ВИЧ-инфицированных детей. Миша – нормальный мальчишка, только не говорит. Зато прекрасно объясняется с помощью жестов. В свои шесть лет Миша обладает недюжинным инженерным талантом. В игровой он первым делом хватает ящик с инструментами и начинает завинчивать и подкручивать все шурупы и винты, которые попадаются ему на глаза. Как-то раз он вполне профессионально починил нам стул.

Тараканище из Миши получился что надо. Он «рычал, кричал и усами шевелил», иногда, правда, отвлекаясь на поиски отвёртки или молотка.

А у Алины обнаружился настоящий драматический талант. На фразе «едут и смеются, пряники жуют», она смеялась, а когда «бедные, бедные звери плачут, рыдают, ревут», закрывала лицо руками и очень правдоподобно рыдала. При этом она время от времени отнимала руки от лица, чтобы пояснить: «Алина плачет!»

Я очень старалась, чтобы всё было по-настоящему, поэтому накануне премьеры собрала всех участников и сказала речь. Такие речи, как мне кажется, атрибут любого настоящего театра:

– Итак, завтра у нас премьера! (я сделала паузу, чтобы все как следует прониклись серьёзностью момента, а Майке в это время перевела мои слова другим немцам). – У нас премьера, и смотреть на нас придут все Самые Главные. Поэтому имейте в виду: если мы провалимся, лучше бы нам вообще на свет не рождаться. А значит, собрались и работаем! Работаем-работаем!