Несущие Свет

– Граф ежедневно выходит на охоту и собирает души, – говорил он. – Это уже принесло ему результаты. Он развил в себе способности, идентичные нашим, и научился ими пользоваться. Сегодня он сошёлся в поединке с де Руссо и одержал над ним победу.

Владимир оглянулся, и Заган увидел в нём первые признаки жизни. Император смотрел на него с лёгким недоумением.

– Что с маркизом?

– Если бы не его сын, от него бы уже ничего не осталось. Волхонский имеет большой потенциал, чтобы приравняться к нам, – говорил Заган.

– Значит, он представляет собой опасность?

– Да, если будет продолжать в том же духе.

Император снова отвернулся к спящему городу, и Заган перешёл к главному:

– Вот только продолжать в том же духе у него не получится. Артефакт становится с ним одним целым, энергия растёт с каждой упокоенной душой, и когда-нибудь это его погубит. Его сердце просто не выдержит такую энергетику.

Поначалу император продолжал осматривать мрачные дома и редких прохожих, а потом словно бы опомнился и развернулся к Загану всем корпусом.

– Что с его сердцем?

– Гипертрофия. Чем чаще граф выполняет свои обязанности и пользуется новыми способностями, тем больше энергетика креста упокоения насыщает его организм, что перенагружает его сердце. Это закончится внезапной смертью.

– Сколько ему осталось времени?

– Зависит от интенсивности использования энергии и количества падших душ, которых он соберёт. Трудно сказать точно.

– Значит, сделай прогноз, исходя из наблюдений. Кто из нас первый медик империи?

Великий князь не стал спорить, снедаемый требовательным взглядом верховного демона, прикинул в уме и ответил:

– Недели две-три. Меньше, если будет продолжать бросать вызов вечным.

В задумчивости император прошёл мимо Загана в сторону трона из белого золота с чёрной обивкой, остановился на полпути и обернулся.

– Оставим пока его в покое. Графа не трогать и в контакт с ним не входить, пускай делает, что должен. Так и передай Александру. Пусть возвращается в город Дит и впредь остаётся здесь, а на патрулирование отправь гвардейский отряд. Мы подгадаем момент и выйдем с графом на контакт, когда ему некуда будет деваться.

– Как быть с де Руссо?

– Он до сих пор ограждается от нас, и, зная его, я уверен, что помогать ни нам, ни графу он не собирается. Будет наблюдать со стороны и, как всегда, наслаждаться чужими проблемами.

– Да, в этом весь Мархосиас, – согласился Заган. – А что же Рофокаль со своей бандой в кружевах? Тебе не кажется, что они могут проявить ненужную инициативу и пустить всё под откос?

– Страсть к радикальным мерам заведёт их слишком далеко, но нарушить волю Несущего Свет они не осмелятся, – объявил император, помрачнев лицом. – Люди будут жить в этом мире и после того, как мы выполним свою миссию, и это неоспоримо.

– Я бы всё-таки держал ухо востро. От них можно ожидать всё что угодно, – скептически проговорил Заган, пока Владимир невозмутимо возвращался к своему наблюдательному посту у окна.

Названные братья слушали звуки ночного города, затем император повернулся в профиль к князю и негромко, даже почти мягко, спросил:

– Как себя чувствует Сагрит?

Заган удивился.

– Я делаю всё возможное, чтобы исцелить её, но в себя она пока не приходит, – сказал он и не удержался: – Гнев вашего величества причиняет слишком большой урон ближним.

Владимир снова отвернулся к окну.

– Да. Ты прав, – сказал он после паузы. – Сообщи мне сразу, когда она очнётся.

И ничего говорить больше не собирался. Тогда Заган вновь обратился серебристой сферой, просочился сквозь потолок, пронёсся к одной из спален и материализовался у кровати.

На ней лежала его жена. Безжизненная и истощённая, щёки впали, выпятив скулы, а глаза обведены тёмными кругами. Все телесные наказания, которым когда-либо подвергались в рабстве, не шли ни в какое сравнение с яростью бессменного правителя Инферно.

Великий князь склонился над княгиней, долго просвечивал её угольными глазами, оценивая состояние организма, и приложил руку в чёрной перчатке к её ледяному лбу.

Скоро брови Сагрит дрогнули. Пришли в вялое напряжение мускулы исхудалого лица, задрожали веки, но в себя она так и не пришла. Исцелить то, чему она подверглась, было сложно и самому могущественному целителю, что в одном лице являлся и главным палачом империи.

Сделав всё, что он мог в этой ситуации, Заган отошёл к окну, и брови его потянулись к переносице.

В окнах замка Ордена не зажёгся свет, не дёрнулась ни одна тяжёлая штора, и двери всё также были заперты. А вот энергетика от него тянулась уже совершенно другая. Не та, что он ощущал в своём полёте. Это изменение он успел почувствовать всего на мгновение, и в следующий же миг всё стало прежним. Значит, кто-то успел незаметно проникнуть в замок и так же быстро ускользнуть. Или скрыть своё энергетическое поле и затаиться.

Заган не сводил глаз с опутанного мраком здания, и командор Рофокаль прекрасно это знал.