Несущие Свет

При виде вчерашнего графа в крестьянской одежде глаза князя полезли на лоб. Руслан, несмотря на непристойный вид, встретил губернатора, как свободный заключённого. Закрыл калитку и, чувствуя своё превосходство, о котором князь никогда не догадается, направился ему навстречу. Василевский слез с коня и долго не решался заговорить.

– Здравствуй, Волхонский, – сказал он наконец.

– И вам не хворать, губернатор Василевский.

Тот смутился при упоминании о должности, что получил разрушением чужой жизни.

– Ты… как?

– Тебя что конкретно интересует? Как дела веду? Как ем, как сплю? Вот, как видишь – ещё не подох. Ну, говори уже, что пришёл? Хватит делать вид, что тебя заботят мои проблемы.

Князь прокашлялся и затоптался на месте.

– Видишь ли… Я как бы не имею ничего против, но… из города Дит мне прислали приказ отчитаться о твоём местоположении. А я не могу написать, что ты здесь, и на свободе. Ты пойми, здесь ничего личного, просто я обязан подчиняться основателям…

– Я понял тебя. Можешь писать, что меня здесь нет. Прямо сейчас я уйду.

Князь разволновался и замямлил:

– Н…нет, Волхонский. Я обязан сначала убедиться, что ты ушёл, а потом уже докладывать. Пойми, это ведь божественные демоны! Это же… сам император. Я не имею права врать им, а именно ложью они расценят мой доклад, написанный до… эм-м… твоего…

Руслан громко рассмеялся, вогнав князя в краску.

– Заткнись, Василевский, и проваливай! Можешь писать своим обожаемым демонам, меня уже здесь нет, – не без удовольствия выдал он. – Кстати, если ты так ещё и не понял – ты всегда был тряпкой. Спешу тебя поздравить – теперь ты коврик. Но сути это не меняет. Об тебя по-прежнему вытирают ноги. Желаю удачи в карьере, господин губернатор.

И пошёл прочь из деревни, которая больше ему не принадлежала. Ни разу не обернувшись…

– Он ушёл! – досадно воскликнула Соня.

– Значит, ему пора, – ответил Фёдорович. Старик сидел за маленьким столиком на крыльце дома.

– Но… он даже не попрощался.

– Ну что ж тут поделать. Обстоятельства бывают сильнее. Мы его ещё увидим когда-нибудь. Кто знает, что нам подготовила судьба.

Влад с женой стояли у крыльца и наблюдали за губернатором. Он осмотрел их дом и соседские избы, поправил цилиндр, сел на коня и уехал в противоположную от Волхонского сторону. Предчувствие тотальных перемен овладело супругами в единый момент. Они знали это и уже разделяли друг с другом свои опасения, готовность к трудностям и надежду на лучшее.

– Как он узнал, что Волхонский у нас? – произнёс Влад.

Алёна пожала плечами, а Фёдорович задумчиво покачал головой. Соня с понурым видом стояла у калитки, а Толик, прислонившись к двери и скрестив на груди руки, недоумённо осматривал домочадцев.

– Вы чё все так за него всполошились? – скорчил он рожу. – Получил по заслугам и пусть катится! Это не наши проблемы.

И тут же оказался в центре внимания. Влад поднялся на крыльцо и подошёл к сыну.

– Ты зачем это сделал?

– Ты сам всегда говорил, что этих гадов давить надо.

– Он за всё извинился.

– И что? Он деда чуть кнутом не хлестнул!

– Не хорошо так, Толик, – разочарованно сказал Фёдорович. – Ты же видел, что он человеком стал.

– Тем, что типа что-то понял?

– Ты идиот! – прокричала Соня, взлетела на крыльцо, оттолкнула брата и убежала в дом.

– Не ожидал от тебя.

Влад пошёл за дочерью, а за ним потянулись и все остальные. Дверь вновь закрылась, и мальчишка остался наедине со своим негодованием.

* * *

Деревья… Кусты… Снова деревья… Речка. Как быстро она осталась позади. Он и не заметил, как перешёл через мост. Сознание теперь периодическое явление. Забылась половина пройденного пути – затерялась где-то в тех периодах, когда мир терял свои очертания и обращался в одно безобразное размытое пятно. В ушах всё стояло сумасшедшее биение сердца.

В один из таких периодов он останавливается, пережидает критический момент и оглядывается назад. Оказывается, он ушёл совсем недалеко от Марийской Долины. Крестьянские избы хорошо видны на фоне пустого пространства, где когда-то стояла господская усадьба. Ему же казалось, что шёл он не один час.

Разворачивается и идёт дальше. Не чувствует сотрясания земли, не слышит топота лошадиных копыт и окликающего его голоса, и совсем не знает, почему опять остановился.

– Да стой ты, Романыч!

Кто-то хватает его за плечи и перед глазами начинает мельтешить огромный чёрно-рыжий силуэт.

– Ой-йо-о-о… Не срамись, Романыч! Вот…

Руслан зажмурился, покачал головой и с трудом узнал Гайдарова. Степан снял с себя объёмный плащ-крылатку, засунул в него друга и начал застёгивать пуговицы на воротнике.

– Ты чего такой никакой? Бахнул уже? И без меня! Потерпел бы немного, я тебя весь день ищу.

– Я трезвый.

– О, это пока! Щас мы с тобой всё уладим. Ты куда пешком-то пошёл? – Снял с себя цилиндр и надел ему на голову.

– Стёпа…

– Давай-ка, залезай на лошадь, и поехали ко мне.

– Подожди, Стёп.

Барон схватил его под руку и повёл в обратном направлении.