Нет Адама в раю

Однажды вечером, когда Анжелике шел уже двенадцатый год, Арман пришел домой к доктору Бенджамину Саутуорту и напился у него до бесчувствия. Доктор уложил его на кушетку, расстегнул ему брюки, задрал рубашку и хорошенько осмотрел. Живот Армана сразу рассказал доктору обо всем. Крупные, синие, переплетенные вены он прочитал как дорожную карту, а потом прощупал печень, которая местами была твердой, как старый сапог. Доктор не стал дожидаться пробуждения Армана, а сделал то единственное, что подсказывала ему совесть. Он отправился прямиком к Монике.

— Что вам угодно? — холодно спросила Моника, пригласив его в гостиную, — Армана дома нет.

— Я знаю, — ответил доктор. — Я пришел, чтобы поговорить с вами.

— Я вас слушаю.

— Моника. Я прекрасно понимаю, что мы с вами никогда не были близкими друзьями, — начал он. — Но сегодня я пришел как друг.

Моника не ответила, продолжая стоять, скрестив на груди руки и выжидая. И внезапно доктору Бенджамину Саутуорту стало ясно, какую жизнь вел его друг Арман. Эта женщина была сделана из камня. В ней не было ни тепла, ни сострадания и уж тем более — прощения.

— Арман скоро умрет, — без обиняков сказал он, надеясь этой жестокой прямотой пробиться сквозь ее железную оболочку.

Моника и бровью не повела.

— От чего? — сухо спросила она. — Что его гложет?

— Цирроз печени.

— Доктор, — спокойно сказала Моника, — мне неинтересно слушать ваши врачебные словечки. — Объясните мне по-человечески — отчего он умирает?

— От спиртного, — ответил доктор. — Виски, выпивка, называйте, как хотите. Это его и убивает.

— А вас это удивляет, доктор? — спросила Моника, улыбаясь уголком рта. — Меня же удивляет другое: если дело и правда в спиртном, почему Арман еще до сих пор жив?

— Все дело в том, что он слишком много пьет и слишком мало ест, ответил доктор. — Если он навсегда не покончит со спиртным, он умрет.

— Извините, но вы меня запутали, — сказала Моника. — Что вы от меня-то хотите?

— Вы должны заставить его отказаться от пьянства, — сказал доктор. Он должен больше есть. Прежде чем идти к вам, я составил ему диету. Я оставлю ее вам. Он должен неукоснительно ей следовать.

— Сядьте, доктор, — пригласила Моника самым любезным тоном, на который была способна. — Теперь скажите: говорили ли вы обо всем этом Арману?

— Пытался, тысячу раз должно быть. Сами же знаете, какой он упрямец. Он только смеется и говорит, чтобы я не вел себя, как старуха.

— Вот вам и ответ, — сказала Моника. — Если он не слушает вас, почему вы считаете, что он послушается меня?

— Вы его жена.

— И что из этого? Я пыталась заставить Армана отказаться от спиртного с того самого дня, как вышла за него замуж. Сами знаете, это совершенно бесполезно. Он глух к мольбам, просьбам и увещеваниям. У него вся семья такая.

— Мне нет дела до его семьи, — сказал доктор. — Для меня важен только сам Арман.

— Помню день нашей свадьбы, — продолжала Моника, словно не слышала его. — Все пьяные в дым. Его дед, отец, братья и мужья его сестер. Не удивилась, если бы узнала, что и женщины в этой семейке пьют. Но Арман был хуже всех — он был как животное.

— Это же в прошлом, — напомнил доктор. — А теперь мы должны помочь ему.

— Повторяю свой вопрос, доктор. Чего вы от меня хотите?

— Я поговорю с ним снова. Я повторю ему то, что сказал вам, а потом вы начнете о нем заботиться.

— Что значит "начнете"? — возмутилась Моника. — Я всю жизнь о нем забочусь. Я стираю и глажу его одежду, вовремя подаю еду. — Она пожала плечами. — Разве я виновата, что он не хочет есть? Нет, доктор Саутуорт. Я делаю для своего мужа все, что в моих силах. Больше мне нечем ему помочь.

— Но вы должны! — выкрикнул доктор. — Черт возьми, неужели вы не понимаете, что я пытаюсь втолковать вам? Он умрет, если вы ему не поможете. Вы хоть это понимаете? Если ничего не изменится, он и года не протянет.

Моника вытаращилась на него.

— Теперь начните сначала, — спокойно сказала она. — Расскажите мне подробнее о его болезни.

Доктор терпеливо, в течение часа пытался самым доходчивым языком рассказать Монике про ццрроз печени. Позже, когда он ушел, Моника продолжала еще долго сидеть в кресле.

Странно, подумала она, что оба раза спасение для нее пришло в виде болезни. Много лет назад, сразу после войны, благодаря эпидемии инфлюэнцы ей удалось вырваться из Ливингстона и спастись от ненавистных фабрик, а теперь новая надежда пришла в виде цирроза печени у Армана.

Она встала, пошла на кухню и поставила на печь чайник, но двигалась словно во сне.

Если Арман умрет, подумала Моника, я заберу Анжелику и уеду из Эймити навсегда. Возможно, я даже вернусь в Ливингстон, но только на сей раз мне уже не придется ютиться в трущобах. Я сама воспитаю Анжелику, без влияния ее мерзкого отца. Мы будем жить с ней вдвоем, и никто нам не помешает. Может быть, я буду шить для богатых дам. Мы будем вдвоем. Это будет, как в раю.

Если Арман умрет, она продаст дом в Эймити и эти деньги вместе с полученной за Армана страховкой обеспечат их надоло, возможно, даже до самой свадьбы Анжелики. Или еще дольше.