Нет Адама в раю

Билл был на перекрестке уже без четверти двенадцать и за те пятнадцать минут, пока он ждал Анжелику, выкурил три сигареты, отчего у него разболелась голова и он стал раздраженным. Обычно он курил три сигареты в неделю, да и то, если вспоминал об этом. Он услышал, как поблизости часы на колокольне пробили полночь, но не заметил, как подошла Анжелика, пока она не открыла дверь машины.

— Привет, Билл, — спокойно сказала она, как будто это было днем.

Она села в машину и Билл перегнулся через нее, чтобы закрыть дверь с ее стороны. Затем он откинулся назад и закурил новую сигарету.

— Анжелика, — начал он. — Я собираюсь сказать тебе все прямо, а не ходить вокруг и около.

Анжелика мягко засмеялась.

— Боже мой, ты говоришь так, как будто собираешься приговорить меня к тюремному заключению или сделать что-то в этом роде.

— Анжелика, я хочу, чтобы ты стала моей девушкой. Моей постоянной девушкой.

Воцарилось долгое-долгое молчание и затем Анжелика сказала:

— Можно я возьму сигарету?

— Ты с ума сошла? — спросил Билл. — Ребенок — и курит? Ты заболеешь.

— Нет, — сухо ответила Анжелика. — Я уже курила. Дома в моей комнате.

— Что говорит твоя мать по этому поводу?

— Ничего. Ты сказал Джилл?

За последние недели Билл привык к тому, что Анжелика резко меняет тему разговора.

— Нет.

— Разве это не странно? — спокойно спросила Анжелика. — Как ты можешь просить меня стать твоей девушкой, если у тебя уже есть девушка?

— Я скажу ей. Сегодня не было подходящего момента, вот и все.

— Это неправда, — ровным голосом возразила Анжелика и выпустила кольцо дыма. — На самом деле ты не сказал Джилл, потому что хотел быть уверенным, что я скажу "да". Разве не так?

— Нет, — возразил Билл. — Я не мог ей сказать сегодня. Но какая разница? Я хочу, чтобы ты была моей девушкой. А не Джилл.

— Почему?

— Что почему?

— Почему ты хочешь, чтобы я была твоей девушкой?

— Потому, что я не могу думать ни о ком другом. Я не хочу быть ни с кем другим. А если это случается, я думаю только о тебе.

— Ты должен сказать Джилл.

— Я скажу ей, — ответил Билл. — Только скажи "да", Анжелика. Пожалуйста.

— Нет.

— Разве ты меня совсем не любишь? — спросил Билл. — Все это время я думал, что тебе нравлюсь.

— Ты мне нравишься. Но я не собираюсь быть твоей девушкой, пока ты не скажешь Джилл. Тогда, может быть, я скажу "да". Я должна подумать.

— Я скажу ей.

— Когда?

— Завтра.

— Завтра когда?

— Завтра во второй половине дня.

— Ты уверен?

— Да, Боже мой. Ты будешь, Анжелика?

— Я сказала тебе, что мне надо подумать.

— И долго ты будешь думать?

Анжелика засмеялась:

— Я полагаю, до завтрашнего вечера. Завтра вечером, после того, как ты скажешь Джилл.

— Ты знаешь, что я схожу по тебе с ума, Анжелика?

— Не говори так, — резко ответила Анжелика. — Почему люди никогда не говорят о любви? Почему говорят, что сходят с ума друг по другу.

— Хорошо. Я люблю тебя.

Он наклонился к ней и слегка привлек к себе, но эта нежность давалась ему с трудом и это смутило его. Он хотел схватить ее, сделать ей больно, но в то же время почувствовал переполнявшую его любовь к ней. Ее губы были мягкими, и он чувствовал в них сильное желание и скpытую силу, и поцеловал ее кpепче. Он почувствовал ее учащенное дыхание, и в тот же момент его руки обхватили ее, и он прижал ее к себе изо всех сил, чувствуя как она становится мягкой и податливой. Он положил одну руку ей на грудь и почувствовал ее упругий сосок через одежду. Другой рукой он крепко обнимал ее за голову, чтобы в любой момент можно было прижаться к ней губами. Он чувствовал, как ее тело выгибается, как будто в спазме.

— О Боже, — сказал он, целуя ее.

Она вырвалась из его объятий и отодвинулась.

— Нет, пожалуйста, — сказала она жалобным голосом. — Ты пугаешь меня.

Он снова попробовал прижать ее к себе, но она не поддавалась, и отвернула голову, как будто не хотела, чтобы он видел ее слезы. Но он слышал, как она всхлипывает.

— Я никогда не думала, что существуют такие страстные мужчины, сказала она. — Это меня пугает. Пожалуйста. Ты должен быть со мной очень терпеливым, Билл. Ты должен научить меня.

Он убрал руки.

— Не бойся, Анжелика.

— Нет. Не надо, — сказала она, отворачиваясь от него.

По какой-то непонятной, необъяснимой причине он вспомнил Джилл с ее маленькой, почти плоской грудью и как методично и прозаично она раздвигала для него ноги.

— Я не хотел испугать тебя, Анжелика, — сказал он. — Я буду очень осторожным. Я тебя никогда не испугаю.

Она вышла из машины.

— Завтра, если ты скажешь Джилл, приезжай сюда. Я тебя встречу. Голос заглушался носовым платком, который она держала у лица.

— Я буду здесь, — сказал Билл. — В восемь часов.

— Нет, давай в весемь тридцать.

— Хорошо, — сказал он. — В весемь тридцать.

— Анжелик Берджерон! — воскликнула Паула, мать Билла Эндикотта. — Кто она такая?

— Просто девочка, мама.

— Просто девочка! — воскликнула Паула.