Нет голода неистовей

— Эм, ты бесповоротно отстала от жизни, — произнесла Никс. — За тутошними «мыльными страстями» тебе никогда не поспеть.

— Да ладно тебе, колись.

Никс вздохнула, и Эмма услышала, как та взбалтывает пузырек с лаком. Валькирии обожали красить ногти, так как это был единственный способ хоть как-то изменить собственную внешность.

Взбалтывание бутылочки с лаком означало, что Никс настроилась на долгий разговор.

Этим днем Лаклейн сделал перерыв во встречах с ликанами и существами Ллора, — которые, буквально обложили Киневейн и близлежащие деревни, — но только затем, чтобы прочесть многочисленные сводки на компьютере. Который, нужно сказать, ликан просто ненавидел. Его большие руки, что так умело ее ласкали, просто не справлялись с клавиатурой. Эта была уже третья.

— Хорошо, вот тебе краткий пересказ событий… — изрекла Никс, будто ее вынудили, но Эмма знала, что тетка обожала посплетничать. — Мист и Даниела так и не вернулись со своей охоты на вампиров. Зная Мист, вполне можно предположить, что она пустилась во все тяжкие. Куда загадочнее исчезновение Даниелы. Чтобы она и отправилась в загул?! Странненько все это… О! Кстати о загулах — Кадерин собирается участвовать в Гонках за Талисман.

Гонки за Талисман были такой себе вариацией «Удивительной Гонки», только с поправкой на бессмертных. Победитель получал силу для своей фракции Ллора. И Кадерин Бессердечная всегда побеждала.

— Наверно, будет глупо интересоваться, взволнована ли она, — произнесла Эмма. Столетия назад Кадерин пощадила юного вампира, и в итоге потеряла двух своих сестер. Тогда она пожелала ничего не чувствовать, чтобы ее эмоции никогда не могли повлиять на ее решение, и какая-то неведомая сила неожиданно исполнила ее просьбу. Тем самым, благословив — или прокляв — ее навсегда.

— Никаких признаков волнения. Но я тут как-то застала ее у окна. Прислонившись ладонями и лбом к стеклу, она вглядывалась в ночь. Так, словно, что-то чувствовала. Или тосковала…

— Я тоже так раньше делала, — тихо произнесла Эмма. Она жаждала большего, до боли желала чего-то неизведанного. Был ли этим чем-то всегда Лаклейн?

— Но больше так не делаешь. Похоже, у тебя с твоим ликаном все в ажуре.

— Никс, кажется… он мне нравится.

Когда он не был занят королевскими делами, они смотрели вместе телевизор. Лаклейн сидел, облокотившись о спинку кровати, а Эмма лежала у него между ног, прижавшись спиной к его груди. Они смотрели футбол, который он так обожал. Она, как и все, следила за мячом, но Лаклейн буквально не сводил с него глаз, почти так же, как смотрел на ее ноги, когда она их скрещивала.

Ему нравились приключенческие фильмы, но больше всего он любил фантастику, потому что: «В этих фильмах все объяснялось так, словно все знали так же мало, как и он».

Поэтому она заставила его посмотреть все части «Чужих». Большинство самых кровавых сцен сопровождались его комментариями:

— Ах, да ну… так не… Черт возьми, да не может это быть правдой.

— Он немного упертый и агрессивный, но я могу с этим жить. Хотя в ближайшем времени приводить его на ужин не планирую.

— Умно. Ведь знаешь, тут с него то и дело будут пытаться содрать шкуру. Плюс, мы не едим.

Встав с кровати, Эмма проковыляла на пятках к столику, где стояла жидкость для снятия лака.

— Почему Анника никого не послала за мной?

— Ты не думай, что о тебе забыли — уверена, она скоро так и сделает — но прямо сейчас она сосредоточена на поисках Мист. Иво разыскивает какую-то валькирию, и Анника решила, что это, должно быть, Мист. Помнишь, каких-то пять лет назад она сидела в его темнице? И там еще случился этот инцидент с генералом повстанческой армии вампиров?

Забудешь такое, как же. Мист сама призналась Эмме, что ее с таким же успехом могли бы застукать за выкуриванием кокаина с призраком насильника и маньяка Банди.

— Видишь, — начала Никс, — другие валькирии падки на запретный плод не меньше тебя.

— Да, но Мист сдержалась, — произнесла Эмма. В отличие от моей матери. — И оставила все в прошлом.

— Только потому, что ты переспала с ликаном, не значит, что ты никогда не сможешь его оставить, — хохотнула Никс.

Эмма покраснела и попыталась отшутиться:

— Да, да, я сдалась.

— Так значит? Ты его лубишь?

— Заткнись.

— Ты побежала бы в его объятия? — спросила Никс. Ее тетки верили, что валькирия всегда узнает свою истинную любовь, если будет готова бежать в его объятия, а, оказавшись в их плену, захочет остаться в нем навечно. Эмма полагала, что это лишь забавная легенда, но ее тетки свято в нее верили.

— Мы вместе всего две недели.

Единственное, что Эмма знала наверняка — Лаклейн делал ее счастливой. Благодаря ему, она теперь смогла понять, что ей — помимо «подарков» из торговых автоматов, а также хлопанья пузырьков оберточного материала — нравились душевые кабинки, способные вместить двоих, раздеваться под его прикованным взглядом, пить из крана и цветы, что распускались ночью. О, и ежедневные дары бесценных украшений.

— Тебе там нравится?