Нетипичный атом общества

На земном шаре, поделённым примерно поровну, бодались две мощнейшие стороны – США и СССР, а их спецслужбы с увлечением строили каверзы друг другу. Политики извивались и путали следы, нагоняли тумана и сбивали с толка обыкновенных людей, в большинстве своём мыслящих стереотипами.

Сахаров и Солженицын ещё не были гонимы, но тучи над ними уже сгущались…

Новый год встретили с оптимизмом. Потом пришло время зимним Олимпийским играм в японском Саппоро, и знаменитая снегами страна прильнула к телеэкранам с искренней гордостью за советских спортсменов.

По старой части Егорьевска (микрорайоны он не уважал) бродил тихий сумасшедший, бывший фронтовик и бывший педагог, которого население города знало как Колю, любимого, как стало известно впоследствии учителя, не последних людей района. Он неудачно спрыгнул с поезда Егорьевск – Шатура и сильно ударился головой о шпалу, а до этого была ещё фронтовая контузия. К семидесятым годам дорога эта была стерта с лица земли, а ко времени правления Ельцина о ней помнили только старики…

С приходом чародейки весны, людям свойственно ожидать чего-то нового, светлого, радостного. В конце мая, готовясь к выпускным школьным экзаменам, Лёшка ждал приезда очередной незнакомой красавицы, или, просто симпатичной девушки, что в общем-то случалось летом ежегодно. Но год выдался странным – праздник Троица отметили без жертв и никаких девчонок-чаровниц в Колычеве в жаркий сезон не появилось. Приехали на Перспективную улицу двое ребят – двоюродный брат Людмилы и Виталия Королёвых здоровяк-москвич Юрка, да Серёжка Пряник из авиационного города Жуковского.

С Юркой сдружился Василий, а Лёшка общего языка со стеснительным богатырём не нашел. Пряник же не подходил ему в приятели по приличной разнице лет.

По итогам экзаменов средний балл у бывшего пастуха оказался третьим в классе – 4,25.

Он пошёл проторенной Людмилой дорогой и собрался поступать в Коломенский сельскохозяйственный техникум. Приятель его, Балон, не жалея красок живописал красоты и прелести Коломны, крупного города в котором Москва-река впадала в Оку.

Кстати, почему Витьку обзывали Балоном, почему это слово пишется с одним Л и вообще, что это за личность, стоит объяснить отдельно. По паспорту он носил фамилию Хитров, хотя к ней не имел никакого отношения. Мать его вышла замуж перед самой войной за парня по фамилии Хитров, который погиб в 1941 году под Москвой. Девичья фамилия матери – Шепталова, что её и сестру дразнили нелестным прозвищем «Шептала́», а Витьку, в малолетстве «Шепталёнок». Отец его, по редкой фамилии Болонин, инвалид войны, проживал в интернате и еженедельно навещал отпрыска, который остался его единственным ребёнком (семья полностью погибла во время эвакуации). Вздорная мать и ещё более вздорная старшая сестра Маня брать инвалида в семью категорически не хотели. Так они и жили втроём – мать, Балон и тётка. Тогда почему его прозвали не Болон? Ответ совсем прост: а Подмосковье всё население акает; там, где следует произносить О, непременно скажут А…

Лёшка выкатил из сарая мопед, намереваясь прокатиться с Витькой по зелёным улицам и тропинкам.

– Да у тебя колесо заднее спустило почти совсем. На ободах будем ездить? – засуетился Балон.

У Котелкина опустились руки:

– Неужели прокол? Если так – то надолго, клеить, бортировать.

– Давай выкатим на площадку перед калиткой, посмотрим.

Причина оказалась пустячной – слегка вывернулся золотник. Радостный Лёшка кинулся в сарай за насосом.

Мимо Витьки, сидящего на корточках возле заднего колеса и зачем-то трогающем спицы, весело напевая песенку прошла Липкина Надя – младшая сестра увальня Мишки, Лёшкиного одноклассника:

Кто-то мне судьбу подскажет…

Балон крикнул ей в след:

– Эй, Доремифасолька, спой «Плачут гитары»

– Я по заказу не пою, – бойко ответила девчушка – сам учись.

Витька лениво подумал: «Ну вот, сопли подросли, воображать из себя начинают».

Лет за десять до того, они с Мишкой Липкиным, братом Нади, по детской глупости спалили совхозный стог, за что получили добрую взбучку, а родителям присудили штраф…

Дождь, прошедший после обеда на Троицу, оказался последним за лето. Установилась необычайно жаркая и сухая погода. Урожай яблок предвещал быть грандиозным. Белый налив созрел аж в начале июля.

В пруд запустили по весне карпов, а мелкая рыбёшка, по-местному – сигальга, расплодилась за два года после чистки так, что ей кормили кур. Достаточно было опустить сетку размером метр на метр на шесте и покрошить немного хлеба. Секунд через двадцать любой вытаскивал за раз полкило, а то и килограмм крошечной прудовой живности.

Лёшка воспользовался благоприятной погодой и перекопал в поисках заветного клада болотистые и ранее недоступные места. Близ святого колодца вздумалось ему разрыть могилу священника 19 века, но, кроме костей, незадачливый искатель сокровищ ничего не обнаружил.