Неудача в наследство

«Что же делать? — судорожно думал Михаил. – Послать Степана к Кречетовым, пусть приедут и заберут свою заботу. Но как это сделать таким образом, чтобы гостья не заметила?» Он не боялся, что девушка сможет причинить ему какой-либо вред, справедливо полагая, что, даже находясь в столь плачевном состоянии после вчерашних возлияний, способен с ней справиться. Однако опасался, что его действия могут напугать визитёршу и она попробует сбежать, а поскольку находится в некотором помрачении, то, возможно, потеряется или ещё какой вред себе причинит.

—…то, видно, судьба вам усадьбой Бельканто владеть. Если же все три условия в указанный срок исполнятся, то и усадьба, и село останутся за папенькой, — протараторила гостья, беззвучно шевельнула губами, после чего протянула руку Михаилу и, глядя ему в глаза, твёрдо произнесла: — Уговор!

И этот жест, и тон этот в точности повторяли виденные Михаилом ранее, когда он застал девушку беседовавшую с креслом. Михаила озарило: «А может, и не сумасшедшая вовсе… Ждала долго… к беседе готовилась… Репетировала…». Помимо всего прочего, в голове стали мелькать неясные образы, воспоминания о вчерашнем вечере. Ошеломлённый, растерянный и даже несколько смущённый, он машинально пожал протянутую руку. Анна победно улыбнулась и направилась к двери. Михаил хотел было её задержать, прояснить ситуацию, извиниться, наконец, но тут девушка, сделала лёгкий поклон в сторону по-прежнему пустующего кресла. Пока молодой человек пытался решить: перед ним всё-таки сумасшедшая или ему померещилось, непонятная девица скрылась из виду. А потом ему резко стало не до неё.

Недоумевая, разглядывал он свою руку. На ладони красовался знак, вернее – Знак. Один из символов девятиликого в центре. Справа от него друг над другом красовались три штриха. Символ и штрихи были вписаны в кольцо, по периметру которого вершинами к центру расположились треугольники, разбитые засечками на две группы. По девять треугольников в каждой группе. Михаил смотрел и не верил. Пари! Самое настоящее! По всем правилам магически закреплённое. Этого просто не могло быть, но это было.

Такие споры вошли в моду при дворе лет двести – двести пятьдесят назад. Лет через восемьдесят после этого ими развлекалась вся страна от бравого кавалериста до прачки, а ещё лет через двадцать они были запрещены высочайшим рескриптом. Поговаривали, что причиной этому стала какой-то нелицеприятный случай, в котором была замешана то ли дочь, то ли жена тогдашнего императора. Спустя ещё какое-то время и без того тёмная история и вовсе покрылась мраком забвения, запрет был отменён, но прежняя популярность к этой забаве так и не вернулась. Скучающие нашли новые способы поразвлечься.

Время от времени в свете мусолились слухи о том или ином споре, но за свои тридцать с небольшим он ни разу не видел Знака спора и даже не слышал о тех, кто видел. Собственно, всё, что знал Михаил об этом Знаке, можно было выразить десятью словами, тремя предложениями.

Во-первых, знак состоял из двух частей: основной — указывающей на число условий, оговорённых в споре, и дополнительной — служащей подобием календаря или часов, в зависимости от того, на какой срок заключалось пари.

Во-вторых, для заключения пари был необходим хотя бы один свидетель.

И, в-третьих, хоть один из спорящих должен был активировать Знак.

Для того чтобы этот активатор иметь, необходимо либо его у видящего приобрести, либо самому видеть уметь. Свой активатор у Михаила был, поскольку довелось в своё время в таких делах поучаствовать, где без магических гарантий никак не возможно, и сегодня вечером его точно не использовал. Значит, активировала Кречетова. При каких обстоятельствах и зачем странноватой барышне, выросшей в глубинке, в семье средней руки помещика, могли доверить личный активатор, молодому человеку решительно не представлялось.

Глава 8. О чём говорят мужчины?

Завернувшись в байковый халат, Милованов сидел в том самом кресле, с которым так учтиво вела себя гостья. В одной руке Михаил держал чашечку горячего кофе, а в другой — старенький томик в коричневом кожаном переплёте, на потёртой обложке которого с трудом можно было разобрать потускневшие завитки названия: «Увеселения и игрища для душ молодых». Несмотря на многообещающее заглавие, в книге приводилось достаточно скупое описание так называемых увеселений, которое частенько прерывалось нуднейшими рассуждениями автора, некоего Рыжова Е.М., о достойном и правильном. Ко всему прочему, автор не отличался последовательностью и стремлением к систематизации. Поэтому правила одной и той же игры были «размазаны» по нескольким листам, а то и главам. Описание каких-то приёмов повторялось дважды, а то и трижды, кое-где Рыжов противоречил сам себе, а иной раз прерывал рассказ, не закончив, да так и не возвращался к нему более. Оставалась удивляться и радоваться, что интересующая Михаила тема была подана на удивление толково и полно, имелась даже парочка иллюстраций.