Неудачная шутка (СИ)

Он смазал себя куда обильней, чем надо, и не без трепета уложил пальцы на чужую промежность, пораженно чувствуя упругий жар, биение пульса, грубую дрожь. Робко огладил отверстие большим пальцем; не получил ножа в зубы, и властно потерся пятерней, благородно предупреждая о боли и унижении.

Псих укусил себя за запястье, даже в этом положении умудряясь выглядеть невозмутимым и подозрительным, и в груди Бэтмена восстала новая волна темноты и боли.

Благословенный миг абсолютного доверия прошел незамеченным.

Брюс не уделил положенного поглаживаниям, и перешел сразу к растягиванию чужого нутра, полагаясь на бледные тени обширного опыта, подсказывающие, что он все делает правильно. Скользящие пальцы выбивали из неприятно податливого тела рваные выдохи, и он попытался убедить себя, что теперь хочет, чтобы все закончилось побыстрее.

Что этого нельзя было избежать. Что он готов принять его.

Он тонул и наслаждался этим, вращал пальцы все быстрее, теряя контроль. Джокер, достаточно спокойный по сравнению с ним самим, то ли хохотал, то ли просто глубоко дышал.

Отнимая руку, Брюс мог только поражаться подобному спокойствию. Разумеется, спокоен… Как можно было ожидать иного? Но бездушное тело все сильнее била дрожь, на белой коже, покрытой варварским узором разнокалиберных белесых шрамов, появились мурашки…

Он не мог больше терпеть и, приставив болезненно напряженный член, попытался…

Плоть-о-плоть соскользнула, сорвалась, и они закрыли глаза, сжали зубы - это поразило их сильнее, чем давно знакомые встречи со смертью - удовольствие коротнуло, выбило невидимые искры.

Брюс, не справляясь с собой, сжал руку на клоунском плече в опасной пародии на дружеский жест, подавил новый порыв сбиться в поцелуи, и со второй попытки вошел преступно медленно, таясь и подолгу ожидая чего-то - знака или звонка, или крика боли - жмурясь от приливов похоти, словно опасаясь закипеть, стараясь не заботиться больше ни о чем.

Теснота и жар поразили его. Он привстал поудобнее и попытался углубиться, удерживая плечо убийцы, своего морока и проклятья.

Совершил несколько осторожных движений, примеряясь и удивляясь отсутствию ожидаемой реакции; поражаясь неподвижности, молчанию, податливости. Но это же Джокер, чертов головорез, изверг с кислотой в венах…

Однозначный бес внутри дернулся разорвать доверчивую плоть, но волевого усилия и печали было достаточно, чтобы оставаться в человеческом обличье.

Если постараться, можно было уловить низкую горловую тень голоса в шумном дыхании… Джека. И Брюс, справедливо полагая, что теперь о всем своем прошлом опыте можно забыть, качнул бедрами, надеясь хоть так вызвать хотя бы какой-то отклик - стон, хотя бы стон…

Он снова вспомнил про вип-пропуск в эту сиятельную персону и почти разозлился - в полной мере это было невозможно из-за чудесного действа, в котором он принимал непосредственное участие.

Сомнения отравили его, и сведенные вместе лопатки, напряженные ровно четыре удара пульса, были оценены им походя - он рассеянно наклонился и разлизал судорогу; прозрачная капля пота, дрожащая на белом крестце, была им смазана без должного уважения; мимоходом расцелованные взбухшие вены на шее были упруги, горячи и прекрасны, но и только; главное, он старался помедлить, втискиваясь в вожделенное тело, только потому что был верен благородным принципам сильного…

- Тебе нравится? - прошептал Брюс, тяжело дыша, собственнически поддаваясь омерзительным призракам домыслов, поступаясь близостью в фрикциях все быстрее после каждого слова. - Джокер… Тебе такое нравится, верно? Как я тебе, не разочаровываю?

Джокер дернулся, совершенно разгневанно зашипел что-то невнятное, но явно нецензурное - понять было невозможно, потому что существовало только осторожное скольжение.

По коже растеклось обжигающее тепло, логично рожденное в паху и почему-то под солнечным сплетением; плечи горели, как после долгого дня на южном солнце; по спине стекал жгучий пот.

Бэтмен подавил животный рык, накрыл собой сгорбленное тело, притянул его поближе, и более не сдерживался, полностью погружаясь на неведомые прежде глубины.

Не умея удержаться, обнял правой рукой тощие плечи, и если прежде он жадно впитывал каждое прикосновение к тонким костям, не решаясь лишний раз касаться, то теперь почти ненавидел эту обманчивую хрупкость.

Он все увеличивал и увеличивал частоту фрикций. Эта теснота, усилившийся пряный запах от его волос, его сердцевина, его почти печальная дрожь…

Не сумев подавить очередной порыв чувственности, он поцеловал Джокера в лопатку, прямо у своей ладони, чувствуя его еще полнее, желая, но не умея опошлить происходящее посредственными сравнениями.

- Ну так… что… Джек…

Джокер вздрогнул, что-то снова невнятно сказал - какие-то адовы проклятья - и восхитительно сжался.

Это было слишком похоже на удар, и Брюс содрогнулся, стоически хмурясь.

- Джек… - снова позвал безумный герой, сотрясаясь чьим-то пульсом.