Неудачник

После уборки иду в ванную. Чисто бреюсь, моюсь. Долго, до красноты растираюсь мочалкой, добавляю в воду масло. Сморю в зеркало. Вот, уже хорошо.

В комнате после ванной холодно. Растираюсь полотенцем, делаю несколько приседаний. Обычно это мне не свойственно, но сегодня душа поет, хочется двигаться, что-то делать. Наверно, в таком состоянии можно перевернуть мир. Хотя бы свой. Поставить все с ног на голову, и искренне верить, что так и было.

Берусь за еду. Вообще-то готовить я не умею. Так, картошку пожарить, яйца с колбасой. Может, отварить макароны — не более. Но сегодня хочется все сделать самому, как бы создавая атмосферу любви и заботы. Поэтому на столе подробная распечатка рецептов из интернета, все необходимые продукты в холодильнике. И, для подстраховки, телефоны нескольких кафе, откуда можно заказать с доставкой готовые блюда.

Готовка занимает неожиданно много времени. Сказывается отсутствие опыта. Но я героически борюсь с мясом, овощами, гарниром, соусом и прочими подливками. Получается достаточно вкусно. По крайней мере, по запаху. Готовые блюда в количестве трех штук остаются на плите и в духовке.

После поварского марафона лежу на диване, отдыхаю. Уже сейчас должна позвонить Кира, сказать, когда приедет. Я лежу и жду. После всего время течет медленно, как желе из полупустой банки. Я держу телефон в руке. Кажется, вот уже сейчас, через секунду, максимум минуту позвонит она. И сердце наполниться радостью, предвкушением вечернего счастья.

Но проходит минута, две, пять, десять — звонка нет. Закрадываются сомнения, сердце сжимается. А вдруг не сможет: что-то не получиться, родители не отпустят. И я останусь один. Что будет, если она не придет?

Но вот телефон начинает вибрировать, на экране появляется ее улыбающееся лицо, и сердце стучит так, что вот-вот вырвется из груди, улетит, бесформенным куском мяса упадет к ее ногам.

— Да.

— Привет, Вова!

— Привет, Кира! — дрожащим от возбуждения, страха и предвкушения одновременно голосом говорю я.

— Что делаешь?

Жду! Хочу увидеть! Приходи!

— Ничего. Вот, жду твоего звонка. Какие у нас планы?

— Все нормально, — отвечает Кира, и я готов прыгать до потолка и выше. Еле сдерживаю радостный крик. — Я приду, только посидеть получиться недолго. Хорошо?

Сердце замирает. Это как? Я не смогу быть с тобой недолго. Я хочу, чтобы ты была со мной всегда. Потому что без тебя все кажется ненастоящим, как выдумка воспаленного сознания, боящегося самого себя. Так жить нельзя. Жить можно, только если ты рядом!

— Хорошо.

— Ну, ладно, к восьми я приеду. Встретишь?

— Конечно, встречу. Как будешь подъезжать — звони!

— До встречи. Пока!

— Пока!

До восьми еще два часа. Чем себя занять? Так, чтобы не переживать, не предвкушать, не тратить нервы. Решаю поиграть, но игра не клеиться. Ну, нет желания исследовать очередной мир, когда знаю, что через пару часов придет Кира. Даже город свой виртуальный, что строил с первого дома, слежу уже несколько лет, не успокаивает. Его люди ходят по своим делам, работают, отдыхают. Все привычно. И им нет дела до личной жизни мэра. Главное, чтобы пшеница на элеваторы поступала вовремя, производились мебель и глиняная посуда, добывался мрамор. Им нужно вино и фестивали, благосклонность богов, близкие рынки и библиотеки с банями. А я думаю о Кире.

По телевизору идут бесконечные сериалы. Унылые, предсказуемые, неинтересные. Не хочу я знать, кто кого убил, с кем спал, кого предал, про кого сплетничал. Это низкопробная безликая жвачка, что добровольно-принудительно впихивается телезрителю каждый вечер со временем вызывает лишь отвращение. Уж лучше в пятый раз пересмотреть один из сезонов Lost'а.

Время тянется лениво, оплывая меня, не давая сосредоточиться. Остается полчаса. Уже скоро я выйду из дома, дойду до остановки, и буду ждать. А пока просто лежу, читаю подвернувшуюся газету. И почти не вникаю в прочитанное, потому что невнятный текст ложится на светлые картины нашего с Кирой счастья, растворяется в них, меняя содержание.

Пора выходить. Я одеваюсь, чищу ботинки. Смотрю в зеркало, стараясь выявить недостатки. Но, вроде бы все хорошо. Можно идти за ней.

Я возбужден. Этому способствует сладкий аромат весны, уже почти лета. Я в предвкушении встречи. Еще немного, несколько минут, и мы будем рядом. Как долго я ждал этого, как добивался. И вот, наконец, Кира идет ко мне.

До остановки дохожу за пару минут. Еще пять стою, встречая и провожая глазами транспорт. Остановку освещают окна троллейбусов, маршруток. Когда ничего не едет — темно, но меня это не волнует. Я смотрю вдаль, туда, откуда ко мне едет Кира.

Очередной троллейбус — покореженная, ржавая машина с рогами. Тусклый свет из окон. Лязгает железо, медленно открываются двери. Свет ударяет в глаза. И в тусклом свете салонных ламп я вижу ее.

Кира выходит, я подаю руку. Кира что-то говорит, а я вижу только ее. Звук куда-то пропадает, я нахожусь в нокауте от одной картинки. Как же она прекрасна!

Я что-то говорю на автопилоте. Кира улыбается. Идем к дому.

— Вова, ты хоть слушаешь, что я говорю? — спрашивает Кира перед подъездом.