Неудобная женщина

Он знал, что у него были рычаги воздействия, учитывая ситуацию у школы. Но он пытался поговорить с Клэр. Но увы, она была не готова к диалогу.

— Она просто бросила трубку, — сказал Миллер. — Но перед этим обвинила меня в том, что я устроил за ней слежку. Бред собачий.

— Почему она решила, что за ней следят? — спросила я.

Миллер пожал плечами.

— Откуда мне знать? Может, заметила что-то подозрительное. А может, ей просто померещилось.

Он снова устало вздохнул.

— У меня через три недели свадьба. Что бы Клэр ни задумала, боюсь, что она сделает это скоро. Она захочет сорвать свадьбу.

— Времени почти не осталось.

В глазах Миллера плескался страх.

— У нее есть оружие, — сказал он.

— Какое?

— Револьвер. Она мне показывала. Допотопный, достался ей от первого мужа, но, насколько я знаю, он в рабочем состоянии.

Он посмотрел на меня с тревогой, словно предупреждая: этот пистолет — не шутки.

— Вы можете считать, что я зря паникую, — сказал он, — но, учитывая ее дурацкую выходку и то, в какой она ярости, я не могу выбросить из головы мысль о том, как далеко она может зайти на этот раз.

В голосе появились умоляющие нотки — он явно просил о помощи.

— Конечно, я могу нанять телохранителей, но не хочу жить как в тюрьме. И не желаю такой жизни для Шарлотты или Эммы.

— Вы думаете, она и им причинит вред?

— Я не знаю, на что она способна. В этом-то и проблема. Она сумасшедшая.

Он был похож на ребенка, которому нужны заверения, что все будет хорошо.

Это был момент истины.

— Что, по-вашему, я должна сделать?

Миллер замялся — типичная реакция. Те, кто нанимает пожирателей грехов, часто не желают переступать черту.

Как и другие, Миллер пошел в обход.

— Вы упомянули, что ушли из полиции, потому что не могли предотвратить убийство, — сказал он наконец. — Возможно, в этот раз сможете.

Казалось, его встревожили собственные мрачные мысли.

— Я боюсь ее, Слоан. Боюсь того, на что она способна.

Я подумала, мог ли Миллер преувеличить опасность, исходящую от его бывшей жены. Конечно, женщина на видео была не в себе, но одно дело — измалевать краской машину или даже швырнуть банку в полицейского, отсюда далековато до убийства. Но я уже знала, что недооценить склонность человека к насилию так же легко, как и переоценить. Миллер просил защитить его, его будущую жену и ее дочь от женщины, чье поведение и тогда и сейчас пугало его. Она была угрозой, и он хотел, чтобы я ее сдержала или предотвратила. У меня было несколько клиентов с похожей проблемой, и мне всегда удавалось им помочь. Эта задача едва ли могла стать исключением.

Так что я согласилась.

— Мне нужен адрес и телефон Клэр, — сказала я.

Миллер продиктовал.

— Где она работает?

— У нее нет офиса. Она преподает французский. Репетитор. Ездит от ученика к ученику.

— У нее все та же машина?

— Да.

— Это единственный ее автомобиль?

— Вроде да.

— Шарлотта живет с вами?

— Нет.

— Мне нужен ее адрес.

— Зачем?

— Чтобы быть в курсе, если Клэр окажется поблизости от ее дома.

Миллер посмотрел на меня озадаченно.

— Я могу отслеживать ее электронно, — объяснила я. — В наше время никого не нужно стеречь. Как минимум лично. Если я замечу, что она направляется к кому-то из вас, я сообщу.

— Договорились. Благодарю.

— А пока я подумаю, как еще… — Я запнулась, потому что слово показалось мне неоправданно жестоким. — Удержать ее.

У Миллера словно камень с души свалился. Он протянул мне руку, и я ответила крепким пожатием.

— Спасибо, — сказал Миллер.

Вот как он начался.

Конец моей карьеры.

3

Вечером Джейк спросил, не хочу ли я сыграть в бильярд после работы. Я не хотела. Вместо этого я отправилась домой.

Вообще-то дом маленький и уютный, но я снова остро почувствовала, как мне не хватает отца. Я переехала к нему на время болезни и как могла ухаживала за ним. Он храбрился, держался молодцом, пытался даже скрывать боль.

Но мои мысли были не об этом.

Я готовила ужин и вспоминала отца — но не его смерть. А его жизнь — как моя мать разрушила его карьеру, выдвинув против него сфабрикованные обвинения в коррупции.

Инспектор потом сообщил отцу, что это был «истеричный телефонный звонок». Она не сообщила никаких подробностей, не предоставила никаких доказательств. Мой отец замешан в грязных делишках, сказала она, но не все так просто. Она не имела в виду, что он берет взятки. Деньги тут ни при чем. Он хотел стать комиссаром полиции. Делал одолжения другим и ждал от них того же в ответ — что в нужный момент за него замолвят словечко, и он продвинется по службе. «Раб своих амбиций» — так она его назвала.

Неделю спустя она зашла в кабинет отца, достала из ящика стола револьвер и выстрелила себе в голову.

В тот день я задержалась в школе. Как обычно, я собиралась войти в дом через заднюю дверь, но она была заперта. Я вошла через переднюю. Окликнула маму, но ответа не было. Я заглядывала во все комнаты, а потом увидела ее в кабинете отца.

Она лежала на полу, поджав ноги. Мне была видна только одна сторона ее лица и лужа крови вокруг. Несколько мгновений я просто стояла, не в силах пошевелиться или позвать на помощь. Тишина стояла такая, будто мир вокруг исчез.