Неудобные вопросы о религии и Церкви

86. Русская Церковь вышла из богословского диалога с католиками, который ведется под эгидой Рима и Константинополя. При этом активно развиваются прямые контакты Москвы и Рима. Где логика? Или за всем этим стоит борьба за власть между Москвой и Константинополем, претензии Московского Патриарха на первое место в Православии, желание вести диалог с Римом на равных, без оглядки на Константинополь?

Московский Патриарх не претендует на первое место в Православии. На эту тему имеется официальный документ «Позиция Московского Патриархата по вопросу о первенстве во Вселенской Церкви», принятый Священным Синодом в декабре 2013 года. Из него следует, что «в течение первого тысячелетия церковной истории первенство чести принадлежало Римской кафедре. После разрыва евхаристического общения между Римом и Константинополем в середине XI века первенство в Православной Церкви перешло к следующей в порядке диптиха[5] кафедре – Константинопольской. С тех пор вплоть до настоящего времени первенство чести в Православной Церкви на вселенском уровне принадлежит Патриарху Константинопольскому как первому среди равных Предстоятелей Поместных Православных Церквей».

Таким образом, первенство чести Константинопольского Патриарха не оспаривается, однако оспаривается такое его понимание, которое предполагает наделение Константинопольского Патриарха властными полномочиями по отношению к другим Поместным Церквам. Каждая из них самостоятельна в управлении и не зависит от Константинопольского Патриарха. В официальном списке Церквей Московский Патриархат занимает пятое место после Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского в силу того, что появился позже этих Патриархатов.

Претензии Константинопольского Патриарха на особую роль в семье Православных Церквей формировались постепенно, начиная с 1920-х годов ХХ века. В частности, Патриарх Мелетий (Метаксакис) выдвинул теорию, согласно которой Константинопольский Патриарх должен обладать единоличной властью в «диаспоре», под которой понимаются территории, не входящие в традиционную зону ответственности других Церквей. Иными словами, Африка – это территория Александрийского Патриархата, Ближний Восток поделен между Антиохийским и Иерусалимским Патриархатами, Кипр – территория Кипрской Церкви, Грузия – Грузинской Церкви, Румыния – Румынской, Албания – Албанской и так далее. А Западная Европа, Северная и Южная Америка, Австралия – все это должно входить в юрисдикцию «Вселенского», то есть Константинопольского Патриархата.

Данную теорию большинство Церквей отвергло, поскольку она не основывается на древних церковных канонах, а более всего по той причине, что у многих Православных Церквей есть своя «диаспора» и в Европе, и в обеих Америках, и в Австралии, где в силу исторических причин и нескольких волн эмиграции сложились и параллельно существуют общины разных Церквей.

В последние годы Константинополь заявил о своем единоличном праве предоставлять автокефалию, то есть полную независимость, любой Церкви. В течение долгого времени вопрос этот дискутировался на межправославном уровне, был даже разработан проект документа, в котором предлагалось, чтобы автокефалия предоставлялась с согласия всех Поместных Церквей. Однако Константинополь дезавуировал все прежние договоренности.

Еще одна прерогатива, на которую претендует Константинополь, – право рассмотрения апелляций из других Церквей. Если, например, священник запрещен в служении каким-либо епископом Русской Церкви, он может подать жалобу в Константинополь и получить там оправдание.

Со всеми этими претензиями не согласны ни Русская Церковь, ни целый ряд других Поместных Церквей. Однако Константинополь прилагает разнообразные усилия, чтобы оправдать их не только историческими прецедентами и расширительно понимаемыми древними церковными канонами, но и различными аргументами богословского характера.

В частности, для раздувания примата Константинополя использовался православно-католический богословский диалог. В рамках этого диалога с 2006 года разрабатывается концепция, изобретенная одним греческим митрополитом, согласно которой Церковь на всех уровнях своего бытия должна быть устроена по модели Святой Троицы. Как в Троице Отец принимает решения, а Сын и Дух Святой к ним присоединяются, точно так же на уровне Вселенской Церкви решения должен принимать Константинопольский Патриарх, а другие главы Церквей должны к этим решениям присоединяться.