Неуютное море

Простившись с капитаном «Шилки», Карданов пошел к себе на судно. Гурлев проводил его взглядом. Он чувствовал, как теплеет у него на сердце. Будто кто-то встал рядом с ним, готовый в трудный момент прийти на помощь.

Перед отъездом Марков созвал командный состав самоходок. Собрались в комнате на пятом этаже. Марков запаздывал. Разговаривали вполголоса. Карданов разглядывал знакомые лица присутствующих и думал о том, что все эти капитаны, по-видимому, неплохие моряки, но на них лежит какой-то особый отпечаток. То ли это манера держаться, то ли от разношерстной одежды. Они мало походили на тех уверенных в себе, хорошо одетых капитанов, с которыми ему последнее время приходилось встречаться в пароходстве. Почему-то вспомнились Карданову парусные суда и времена, когда эти похожие на птицы корабли водили знаменитые шкипера, презирающие форму — одетые в свитера, кепки, цилиндры…

«Капитаны чайных клиперов, — усмехнулся про себя Карданов, — те были искателями приключений». А эти? Он осмотрелся вокруг. «Перегонщики!» Именно «перегонщики», люди, не связанные надолго со своим судном, не имеющие постоянных команд, идущие на любые опасности, чтобы заработать деньги, пережить зиму, а летом пойти на следующий перегон.

Карданов примерно знал, что привело их «на флот Маркова». У Туза «короткий диплом», не дающий права командовать большими судами; Эдик Журавлев учится в высшем мореходном училище, и ему нужно иметь свободную зиму; Рубцова не берут в пароходство за старые грехи; Гурлев с удовольствием вернулся бы к нормальному плаванию, но… Бархатов использует свой отпуск; и, наконец, сам он, Карданов «временно откомандирован». Все временно! Вот и превратились они в «перегонщиков»…

Вошел Марков. Он легко пронес свое грузное тело по комнате, вытащил платок, отер влажную блестящую голову, быстро окинул взглядом собравшихся.

— Товарищи! — начал Марков.

В комнате сразу стало тихо.

— Я задержу вас ненадолго. Сегодня я улетаю, и мне хотелось на прощание сказать несколько слов. Почему мы идем на речных самоходках в море, вы знаете, не буду говорить я и о хлебе и о долге перед страной. Совсем о другом…

Голос Маркова зазвучал мягко и как-то по-домашнему тепло:

— Вы пришли на необычные суда и пойдете в рейс с необычной командой. Для многих это первое плавание. Они очень неопытны, ваши люди. Они не представляют себе всей сложности этого рейса и при первой же качке спасуют. Вы идете на большой риск. Плавание требует опыта и смелости… Может быть, у кого-нибудь есть сомнения? — Марков остановился и пристально посмотрел на сидящих. — Еще не поздно отказаться, опросить свои команды. Лучше будет, если боязливые покинут самоходки здесь, в Ленинграде.

— Не покинут. За страх им прилично платят, — с места подал реплику Туз.

— За страх? — переспросил Марков. Он вдруг покраснел так, что мощная шея сделалась пунцовой. — Трусам на самоходках делать нечего. За это не платим. Платим за сознательную, честную работу. Понятно?

— Да я просто так сказал, — сконфуженно улыбнулся Туз. — Мне-то всё понятно.

— А если понятно, то не говорите глупостей!

Карданов внимательно слушал Маркова. Иван Васильевич говорил именно то, что он, Карданов, считал нужным сказать. Это были и его мысли.

— Мне кажется, что если команды, — продолжал Марков, — набранные мной, и не вполне соответствуют своей квалификации, то всё-таки среди них больше хороших людей, нежели плохих, а с хорошими людьми можно своротить горы.

— Правильно, Иван Васильевич, правильно, — раздались голоса с мест.

Только Бархатов иронически скривил губы, вспомнив свой недавний разговор с Кардановым. Он довольно громко сказал:

— Набрали неучей, а теперь изволь из них делать моряков!

Марков резко повернулся к Бархатову:

— Я очень сожалею, товарищ… — секунду он вспоминал фамилию, — Бархатов, что принял вас на работу…

— Каждый может иметь свое мнение, товарищ начальник. Я, например, считаю…

— Я знаю, что вы считаете…

Бархатов замолчал.

— Вот, товарищи, собственно, и всё, что я хотел вам сказать. Есть вопросы?

Слова попросил механик с «Шилки» — маленький, с седым ежиком волос, в аккуратном синем кителе, на груди которого был привинчен значок «Отличник морского флота» старого образца.

— Мне кажется, что у нас, механиков, — начал он скрипучим голосом, — не должно быть вопросов. Машины на самоходках новые, ничем не отличаются от машин на морских судах. Только там посильнее, а тут силенок поменьше. Запчасти имеются, инструмент тоже. Какие тут могут быть вопросы? Знай себе крути машину.

— Правильно, — поддержал старика Болтянский. — Нам бы только обтирки побольше.

— Разрешите один вопрос, — неуклюже поднялся со стула Рубцов. — Будут ли нам оплачивать недостающих по штату помощников? Вот, например, у меня один старпом, а по закону я вахту стоять не обязан…

В комнате зашептались:

— Кто о чем, а Викторович о деньгах. Этот законы знает. Всё выжмет.

Марков усмехнулся.

— Будут платить, — ответил он.

Рубцов сел. Гурлев, до сих пор молчавший, неожиданно встал с места: